и гридни, казавшейся просто огромной, мерцание свечей где-то высоко (их всегда было немного), тени, метавшиеся, по серым стенам комнат и зал. Они сверкали белизной.
И голос женщины (тогда она казалась старой), но по тому, что дожила до его двадцатилетия, выходило, что было ей лет около 50 ти, а может и того меньше. Кто знает о летах безродных баб, у которых не было ничего. А что было, то быльем давно поросло.
Но под ее присмотром оставались хоромы и бесчисленные дети князя.
Александр понимал, что его она любила больше других княжичей, всегда выделяла, и это радовало его все время, а вот брат его Андрей злился, старался ударить его посильнее.
Но бил не больно, ведь и был младше и слабее, боялся получить сдачу.
Ее любовь и нежность была первой, потому так и запомнилась, после этого и казалось, что его любят все вокруг.
Сразу же видел князь и тех, кто думал и считал по-другому, хотя это его не сильно печалило тогда, чего только в мире не случается, – размышлял он.
Александр был рожден князем, великим князем. Ему все должно было достаться по праву первородства, об этом знали и спокойно принимали все вокруг.
Единственным, кто этому противился, был отец. Он был рожден, чтобы вносить в жизнь смуту. Он вовсе не выделял его среди всех, не давал понять, что он унаследует Киев. Лишь усмехался, когда об этом говорили чародеи и ясновидящие.
Александр, рожденный в Чернигове, своим привык считать Новгород, потому что по воле отца большую часть времени вместе с младшим братом Федором т воеводами проводил там. В ожесточенной борьбе с новгородцами он признал себя князем.
Ему нравилось с детства быть в центре внимания, видеть, как подчиняются тебе бояре и воеводы, как все-таки перестают бунтовать Новгородцы, как слушают и внимают дружинники твоим речам.
Он запомнил, как взирал на него какой-то паренек, словно бы бог спустился с небес. Он был растрепан, бос, задирист, но присмирел сразу – подчинился.
Вот это и стало мерилом его власти над миром, и страстным желанием защитить то, что принадлежит тебе одному.
Князь рано вкусил этой радости власти и ответственности за то, над чем ты властвуешь.
Но он не заносился, и любой мог бы подтвердить, что княжич – славный парень.
Даже бес не знал пока, в чем его можно упрекнуть, если и были какие-то обиды, то они мгновенно забывались, стирались из памяти.
№№№№№№№№
Это было десятое лето после его рождения. Обычный день, княжеский пир, тоже как всегда, когда кубки подняли в честь молодого князя.
Он почему-то вспомнил рассказы о первом пире, который устроил князь Ярослав мая 30 дня 1219 года, когда появился он на этот свет, в первый раз его вынесли к отцу и всем, кто с ним тогда оставался.
Ох, и весело же было тогда, кажется, весь люд честной радовался появлению наследника.
От этих размышлений он невольно улыбнулся.
Но кто-то намекал на то, что на том пиру случилось еще что-то невероятно, а вот что это такое было,