над дорогой и лощиной, спускающейся к деревне, была изрезана овражками и очень походила на когда-то издохшую рептилию. На этой-то гряде Красников и решил окопаться и ждать дальнейшего развития событий.
По опыту он знал, что не пройдет и часа, как немцы начнут контратаковать – сперва малыми силами, чтобы прощупать и понять, с кем они имеют дело, а потом навалятся – только держись. Нельзя было терять ни минуты. Послав связного в полк, который должен был, двигаясь по следам штурмовиков, расширить и закрепить прорыв, Красников собрал командиров взводов, таких же молодых лейтенантов, как и он сам, и еще более молодых младших лейтенантов, приказал охватить лесочек по его западной и северо-западной стороне, выслать на фланги сторожевые охранения с пулеметами, от каждого взвода выделить по десятку солдат и прочесать лесочек с севера на юг, чтобы знать, что за спиной, и не беспокоиться понапрасну. Командовать этим прочесом Красников назначил Гаврилова.
Отдав все необходимые распоряжения и отпустив взводных, Красников пошел вдоль опушки леса.
Ему еще никогда не приходилось командовать такой массой людей. И даже было как-то странно, что все они послушны его воле, что стоило приказать, как зазвучали команды, замелькали саперные лопатки, и никто не сачкует, не прячется, каждый знает, что ему делать.
А впереди, на открытом заснеженном пространстве, широкой дугой, далеко уходящей вправо и влево, все еще рвались немецкие снаряды и мины, и это означало, что противник пока не представляет, что кроется за атакой русских, что у немцев если и не паника, то растерянность имеет место – это уж точно: наверняка не ожидали, что русские так быстро окажутся здесь, что они вообще могут оказаться здесь через полчаса после начала атаки.
Наш огненный вал, между тем, докатился до деревни Станиславув, огненным смерчем прошествовал по ее улицам, огородам и крышам домов, поднялся за деревней на взгорок и опал, будто израсходовав все свои силы, оставив за собой несколько разгорающихся пожаров.
Вдоль опушки леса бойцы энергично махали лопатами, вгрызаясь в мокрую землю, которую так и не схватили по-настоящему морозы. Пулеметчики, хрипя от напряжения, волокли толстые лесины, укладывали их на бруствер, другие валили телеграфные столбы. Прибежал запыхавшийся солдат и доложил, что при прочесывании на восточной опушке леса они наткнулись на немецкие противотанковые орудия, прислугу взяли в плен, а больше никого не обнаружили.
– Сколько орудий? – спросил Красников.
– Четыре. Одно без прицела: снаряд попал. Но наводить можно и через ствол.
– А тяга есть?
– Есть. Машины на полугусеничном ходу. Там уже ребята цепляют. Гаврилов спрашивает, что с немцами делать?
– Сами не знаете, что? Расстрелять! Впрочем, парочку фрицев, званием повыше, оставить и привести сюда. Допросим, узнаем, что у них дальше. И пушки сюда. Давай!
Солдат козырнул и скрылся в лесу.
Красников возвращался назад, к своему КП под толстым дубом со срезанной