пережив соседку,
страдаешь не от мух и комаров
в её жилище, а от шторы в клетку
в её пустом окне. Случайный взгляд
цепляется за новых поселенцев,
которых не было ещё три дня назад —
теперь орут с неистовством младенца
на грузчиков, что пробуют поднять
немыслимого вида пианино…
И двор уже, как старая кровать,
трещит по швам – нелепая картина,
когда вот-вот снесут наш старый дом.
Здесь, говорят, построят небоскрёбы,
т. е. – скребки для неба, а потом
какой-то центр, а когда сугробы
сойдут совсем – построят детский сад,
стоянку во дворе, а голубятню
снесут, а голубей назад
вернут в природу, так сказать, обратно.
И мысленно назначенный предел
для собственных страданий слишком быстро
вдруг наступает. Что-то не успел
сказать соседке. Тень от обелиска
еще спадает в сквере на кусты,
обжитые уже давно бомжами
для малых нужд, но помыслы чисты,
как утверждают, лязгая ножами
на окружающих. Печален старый вид,
век доживающий. Уже без интереса
к происходящему. Намеренно двоит
слеза пейзаж в предчувствии прогресса.
«В магазине под ногами слякоть…»
В магазине под ногами слякоть
от раскисшего картона. Снова дождик
зарядил. Не научившись плакать,
небеса разбрызгивают только
по щекам холодную водицу,
что действительно по капельке стекает
на рукав, с которого напиться
на получится и все об этом знают,
но молчат, как о великой тайне,
как о чём-то – не для разговора —
хотя повод, в общем-то, банальный —
мокрые следы до гастронома.
«В мае марши оглушают город…»
В мае марши оглушают город
слишком часто, пробуя на прочность
то ли память, то ли тех, кто долго
здесь живёт окошками на площадь —
плата за заслуги перед властью —
у кого ни спросишь – очевидцы.
Как же много приближённых к счастью
оказалось, как воды напиться —
слишком просто. Небо тешит зренье
облаками. Мокрыми руками
трогаю ступени, что забвенью
не подвержены, как и слова за нами,
что звучат, перемежая марши,
тихим звуком – памятью о прошлом
и бессрочным отношеньем к павшим,
как к живым – с печалью о хорошем.
«В марте дождь – доказательство, что продолжается жизнь…»
В марте дождь – доказательство, что продолжается жизнь.
После зимних страданий всё снова идёт на поправку.
И длиннее в холодной воде, на поверхности слизь
от расплавленных масляных пятен в границах заправки.
Кто там скажет