из кедрового дерева, расположенное между двумя магазинчиками, имело остроугольную крышу с высоко торчащей трубой. Фасад таверны украшало крыльцо, уставленное разлапистыми растениями, вырастающими из кадок.
Эрик приблизился. Взглянул на вывеску, чтобы убедиться в том, что он не ошибся с местом встречи. В принципе его не удивляло, что князь Эрлендур выбрал в качестве места встречи австерию; он слышал множество историй о чудаковатости монарха, которую иногда сменяла жестокость. Но сам факт того, что ему предстоит неофициальный разговор со столь высокопоставленной личностью, внушал неуверенность. Эрик часто говорил с королями и еще чаще – с князьями, и, несмотря на такой богатый опыт, ему было не по себе.
Тем не менее, паладин поднялся к двери, и его рука поползла к ручке.
Из помещения австерии доносился говор. Ругани – о диво! – Эрик не услышал. Это свидетельствовало о присутствии князя в здании.
Паладин тяжело вздохнул.
Дверь со скрипом открылась.
Все круглые столы в «Тысячеликом герое» – занятые в основном тучными гостями – были накрыты скатертью. Это уже свидетельствовало об элитарности данного места.
Среди гостей Эрик мог легко определить лишь ремесленников и купцов, остальные личности остались для него загадкой, как и то, где сидит князь. Паладин остановился, окинул помещение мимолетным взглядом, всячески скрывая удивление. Он не хотел выглядеть как какой-то провинциал.
Пажи в белых костюмах разносили фужеры на серебряных подносах. Упивающиеся своим положением богачи всеми силами старались насолить персоналу, требуя безупречно порубленное мясо, сверкающие, «как звезды в ночи», столовые приборы и тому подобное. Угрюмые, скованные своим положением, пажи, молча, выслушивали стенания богатых, мерзких экстерьером клиентов.
– Могу я вам чем-то помочь, милсдарь? – к Эрику подошел юноша с прилизанными волосами.
– Эм… Думаю, да. Князь Эрлендур назначил встречу…
– Прошу за мной. – Прервал паж, продолжая стоять так, будто ровность его осанке придает спрятанная под фраком жердь.
Паладин некоторое время простоял в мертвом молчании, но все же пришел в себя, когда юноша уже добрался до галереи, и окликнул его:
– Милсдарь. Прошу сюда.
Комната, в которую его привел паж, освещалась сальными свечами.
Середину большого помещения без окон занимал огромный дубовый стол. Вдоль трех больших латунных подсвечников, увитых фестонами воска, располагались фужеры, блюдца, подносы и тарелки. Среди громоздившихся кушаний были оленьи кострецы да окорока, исполинских размеров кабанья туша, поблескивающая румяной корочкой в свете свеч, украшенные клюквой, белыми грибами и различными видами соусов пластины мяса, котлеты, начиненные черносливом да паштеты. Особое место занимала осенняя птица – фазаны, цесарки, читки, перепела, куропатки, рябчики да бекасы.
В комнате пахло душицей, арахисом, мускатным орехом и чесноком.
Комната была такой же импозантной.
Одну из стен украшала композиция из алебард, гизард, круглых