мол, корова, через дыру в заборе, а хвост застрял. К чему бы это?
…Спросили бы – ответил. К тому, что скоро всю Поднебесную на сеттльменты поделят, как Шанхай. И не будет у китайцев ни коровы, ни хвоста. Сорбы тоже когда-то половиной Европы владели – и, поди, тоже рассуждать любили. И что? Бранибор стал Брандебургом, Липец – Лейпцигом. Вот и все сказки о великом герое Крабате!
Марек Шадов не первый год жил в Шанхае. Виду не подал, вежливо поблагодарил, прошествовал в тот угол сарая, где великий мастер Дэн восседал на чем-то, напоминающем обрезанный пополам матрац. Худой, лицо – маска костяная, глаза-щелочки полуоткрыты. Не старый, работодателя, мистера Мото, явно помладше.
Поклон. Кулак – к ладони, Инь-Янь, мы обычаи ваши знаем.
– Ни хао, шифу!
С произношением у Марека было не очень, сам знал, но наставник Дэн виду не подал, кивнул. Понятно, без всяких «Инь-Янь», гость не из великих, тайну хвостатой коровы постигших.
Отдав дань вежливости, наставник веки прикрыл, сложил руки ладонями ближе к причинному месту – и мыслями вдаль унесся. Марек присел на свободную циновку и приготовился скучать. Тренер, списанный на берег английский боцман, у которого он постигал джиу-джицу, вел себя на занятиях совсем иначе. Но что взять с некультурного «заморского дьявола»? Всего и учит, как руку с ножом перехватить. Никакой мудрости!
Между тем наставник Дэн, поблуждав в иных сферах, принялся неторопливо водить ладонями, словно не слишком опытный пловец. А потом палец вперед выставил – указательный левой. Ткнул пальцем в пол…
Марек как раз в этот миг отвлекся – и у него имелись свои «сферы». Вспомнилось самое неподходящее – как перед девушкой, случайной знакомой, прошлого дня осрамился. Не умеет он пить, но разве это оправдание? Теперь ее не найдешь, а найдешь – в глаза побоишься взглянуть.
А кто виноват? Как всегда, Pushkin? Генерал Янг? Ох, стыдно!
Когда Марек вернулся из «сфер», наставник Дэн уже стоял. На пальце – том самом, указательном.
…Правая рука – свечкой вверх, ноги – к стене, но без всякого упора, еле-еле носками касаясь. А на лице – ничего, такое у китайцев можно часто увидеть. Ни радости, ни печали, ни скуки – пусто.
Наставник стоял, Марек сидел.
К чему бы это?
– Это здорово, мистер… Простите, шифу. Правильно, да? Как фокус, как… спорт. И самому, наверно, приятно, когда такое можешь. Но смысла-то нет! На улицах нужно уметь драться. А для здоровья требуется гимнастика…
Наставник Дэн все-таки удостоил его аудиенции, даже угостил чаем. Откровенничать Марек не собирался, но слово за слово…
– И еще… К вам в школу мальчишки приходят, обычные, с тех же улиц. Поглядит такой, как вы, шифу, законы тяготения нарушаете, и повернет обратно. Испугается, в себя не поверит! Хотя… Может, так и надо, чтобы образец перед глазами был… Извините, шифу, кажется, запутался.
Под безвкусный желтый чай китайские слова рождались словно сами собой, даже «ваниоуинли динглу»[37] вспомнилось.
– Вы