глазами на возмущённую женщину, которая больше похожа на школьницу, переводит взгляд на её малыша, который одним глазом поглядывает на служебные машины. Дама в палантине сняла очки и схватила за рукав стоящего рядом с ней бойца самого высоко чина из присутствующих. Тот нахмурил брови и выдвинул нижнюю челюсть, вот-вот громыхнёт. Но дама сжала его рукав ещё сильнее и твердит: «Юра, Юра…»
– Он – пострадавший! – продолжает юная мать, снижая тон. – Он любимого человека потерял. Вы же должны!.. Миленький, не ходи к ним, – умоляет она пострадавшего. Но разве его остановить? Кто остановит Яновича на пути за мечтой?
Валера подползает к невесте со стороны обочины. Боец в макияже не сводит с него глаз. Валера приближается, готовится к рывку. И вот он остановился и замер. Её перевернули на спину, лицо её открыто для неба. Глаза – распахнутые двери в сиреневую вечность. Около неё снуёт незнакомый человек, похожий на тень. Янович машет ему рукой – отходи, – но тень не обращает на пострадавшего внимания.
Янович подкрался ещё ближе – протянешь руку и можно коснуться её руки. Он остановился от разбушевавшегося сердцебиения. Лицо Леры… Перед ним не женщина под сорок, а та девчоночка, чуть за двадцать, в которую он влюбился, стоило лишь коснуться губами её запястья. Неведомо почему, но он поверил, что вернулся в прошлое, напряг спину и решил, что женится сегодня же. Он – хозяин жизни и не станет откладывать своё счастье на пятнадцать лет. Ему кажется, что на лице Леры появляется улыбка. Она – счастлива.
Его порыв остановил чей-то взгляд из толпы свидетелей происшествия. Яновича бросило в жар – на него смотрела в упор молодая брюнетка, одетая в платье из капелек чёрного перламутра. Глаза её и капельки чёрных жемчужин зияют, как тысячи зрачков тьмы. К обнажённому изгибу её спины липнут взгляды окружающих, но она хохочет и смотрит только на Яновича. Волосы её, длинные, волнистые, играют с ветерком. Глаза её наливаются развратом, щёки – гордостью, а рука ползёт к колену и сминает ткань. Янович приподнял брови, и морщины пробежали по его лбу. Кажется, брюнетку он знает, и давно. Та опять хохочет, вытягивая шею, и тянет подол к самой груди. И вот платье открывает костлявую ногу, которая из стороны в сторону поворачивается на каблуке.
– Убийца! – хлопнул себя по лбу Янович, глаза его расширились и напряглись.
В ответ брюнетка раскатисто, мужским баском расхохоталась и выпустила подол.
– Держите её! – вопит Янович и поднимается на шатких ногах. Лицо его краснеет, голос срывается. Свидетели оглядываются по сторонам, и только. Никто и руки не протянул, чтобы схватить убийцу. – Арестуйте! Она уходит! – не унимается пострадавший и на полусогнутых ногах выбегает на проезжую часть. Взгляд его блестит решимостью и гневом и направлен на служивую девушку, которая хлопает похожими на хвою ресницами и строчит в блокноте, царапая ученический лист пластиковыми лепестками своих ногтей.
Успел ли