у обеих одинаково приоткрылись рты, а маленький Дятловский спокойно продолжал утешать взрослую девушку: – Я тебе сейчас подарю мелки пастельные из Франции, всю упаковку, и раскраски. Ещё желатинки-мишки… Пойдём, Миша тоже хочет попробовать.
От тепла детской ладони Снежана обмякла, а желатинки и правда оказались вкусными. Анастасия Сергеевна подтвердит.
Нервы Валерии тут же дали слабину, она вздохнула и улыбнулась любимой подруге. Они взялись за руки и, кажется, вросли каблуками в платформу. Алла и Лера. Алла чувствует, как нарастает напряжение в затылке, а Лера – сверлящий взгляд на спине.
– Аллочка, обернись, мне кажется, кровь на спине у меня.
Алла, не шевелясь, одним только взглядом скользит по спине подруги:
– Это опять твоя психосоматика вылезла. Надо успокоиться. – Сильная женщина не признаёт свою слабость, поэтому борется с чужой. – Кто-то следит за нами, – поняла она и обернулась, всё же отодрав каблуки от бетона.
Волнительное объявление о посадке из невнятного динамика под куполом вокзала окончательно сбило с толку засуетившихся подруг. Приближаясь к платформе, с тяжёлым грохотом полз по рельсам скорый поезд крымского маршрута. Голос диктора вдохновил пассажиров на быстрые рокировки по плоскости платформы, и только наши герои замерли как вкопанные. Правда, белорусский гангстер оледенению не поддался и лихо подхватил чемоданы, и свои, и Дятловских, отчего он стал походить на героя детской мультипликации крокодила Гену, а не на гангстера.
Хлопоты при посадке целиком поглотили отъезжающих. Алла, Лера, Алик, Снежана и Анастасия Сергеевна расположились в одном купе. И они его выиграли. Девушка, похожая на Белоснежку, пришла в детский восторг и исцеловала няню, Альку и его растерянную маму.
Вскоре к ним присоединился и Александр Ильич с Мишенькой на руках. Он усадил улыбающегося мальчика на полку у окна и остался равнодушным к запредельному ликованию.
– Александр Ильич, – пропела Снежана, – я вас прощаю от всей души. Простите и вы меня.
Няня засветилась восторгом от вкушения плодов своего воспитания. Алла взглядом полоснула по его гладким щекам и вороту безупречной рубашки. «Истукан!» – кричали её горячие живые глаза. От её взгляда Александр Ильич съёжился, в его непроницаемых глазах отражается образ Аллы. Он хочет ответить Снежане, но ком подступил к горлу, и он молчит и краснеет. Краснеет как-то по-дурацки, пятнами.
Новые рыдания Алькиной мамы заполнили водворившуюся паузу, и страж тут же улизнул. Его невнятное прощание не было услышано никем из пассажиров первого купе.
Алька одной рукой обнял мать, а другой дёргал тётю Аллу за подол. Он хлопал глазами и почти не дышал. Первой откликнулась Алла. Она подскочила с Мишиной полки и прижала рыдающую подругу к груди. Снежана тоже не осталась в стороне, а няня с высоты своего роста принялась гладить Алькину маму по голове, шепча сердечно: «Ша, ша, ша…»
В это