тонким не имеющим названия, ребятёнком маленьким что ли? Вспомнилось, как засыпала в обнимку с Андрюшей. Сколько ему тогда было? Меньше годика наверное, у него очередной зуб резался, плакал всё время. И она, восьмилетняя девочка, согнувшись в три погибели таскала его на руках. Укачивала, и ревела с братишкой за компанию. От страха, что болеет, раз голова горячая и теперь наверняка умрёт потому, что она не знает что с ним делать. Кажется, именно в тот раз, Наталья впервые испытала ненависть к собственным родителям, особенно к матери. Чётко врезалось в память как побежала к ней и размазывая слезы просила сделать что-нибудь для братишки. А мать с размаху ударила её по щеке. Застолью помешала. Они пили, пили всегда сколько она их помнила. Теперь, оглядываясь назад, чего откровенно говоря, Наталья делать не любила. Она с горечью поняла, что стойкую ненависть, которую почувствовала тогда, пронесла через всю жизнь. И узнав о смерти родителей даже на секундочку не расстроилась, не пожалела. Вычеркнула их из жизни, из своей и Андрюшиной. И каждая нерадивая мать, вызывала в ней жгучее раздражение, аж пальцы подрагивали и немели губы. Старики говорят, что надо уметь прощать, Наталья прощать так и не научилась. Может за эту самую злость, Бог, если он и вправду существует, не дал ей детей. Да чего уж, и не наказание это было вовсе, то же ещё придумала! Проблема по-женски появилась, скорей всего, когда убежала с маленьким братом зимой посреди ночи. Мальчика догадалась в плохонькое одеяло завернуть, а сама осталась в резиновых сапогах на голые ноги. Значит, опять её жизнь испорчена по вине отца с матерью, стало быть, нет им прощения даже на том свете.
И с чего вдруг вспомнилось? Всегда старательно гнала от себя всё, что напоминало о детстве. Не иначе мирно сопящая под боком девочка, что каким то случаем оказалась в Наташиной жизни, всколыхнула давно забытое, из головы и сердца решительно изгнанное. Она вздохнула и сильнее прижала к себе Люсю, прикрыла глаза. Спать совершенно расхотелось. Выбраться что ли аккуратно да и кофе выпить? Правду говорят, маленькие дети спят крепко, хоть с места на место переноси. Подоткнула плед со всех сторон и ещё пуфик к дивану придвинула для верности, как бы Людмилка спросонья на пол не скатилась. Не высоко конечно и ковёр мягкий, но испугается чего доброго.
Наталья смотрела невидящим взглядом в окно, монотонно помешивая сахар в чашке. Ох, тоска, тоска. И зачем встала, лучше бы заставила себя спать хоть насильно. Опять в голову мысли всякие лезут. Теперь вспомнилось, как жили тайком у троюродного деда. Тайком, от того что она боялась попасть с братишкой в разные детские дома. Все знали что у Лавроновых каждый день пьянки, драки и вся шваль собирается. Завуч при всех сказала, что родителей прав лишат. Наташа тогда училась в пятом классе. Домой шла на ватных ногах и в ту ночь решилась на побег с маленьким Андрейкой. Он с испугу даже не заревел когда разбудила. Кажется, большего страха чем в ту ночь, она за всю жизнь не испытывала.