значит красивше! – Топнула ногой Люся.
– Да ты что ерунду несёшь, Людмила? – Очнувшись прикрикнула Наталья. – Мелешь невесть что, как бабка худая. Где твой шкаф то, одевайся давай, нам ехать далеко.
– Слыхала? – Не унималась Люська. – Ты сейчас домой пойдёшь, а мы поедем далеко-о-о.
Большеглазка не ответила, пожала плечами и убежала в группу. Наташа присела на низенькую скамью, наклонила голову помогая девочке одеваться, стараясь не встречаться взглядом с чужой мамашей. От чего-то было неудобно. Чувствовала, что та продолжает ее разглядывать. В придачу, Наталья испытала приступ откровенного стыда. Вещи племянницы были ужасны! И заношенные рейтузы с вытянутыми коленками и оторванной штрипкой, и вязаная шапка грязно фиолетового цвета, что была велика и сползала на нос. И даже варежки с дырой на большом пальце. Ой не несдобровать Галине попадись она под руку. Вот неряха, где ж такую резинку нашла? Давно растянутая в узлах вся! Тебе бы такую в портки вставить и заставить ходить, корова рукожопая!
Мысль, что Андрюшина дочка выглядит хуже всех и похожа на сироту, вывела Наталью из себя настолько, что спасибо хоть не в полный голос, пару раз чертыхнулась вслух и не сдержавшись брякнула «твою мать», по счастью опустив первую часть фразы. Люся упиваясь своим триумфом ничего не замечала, болтала без умолку, кривлялась, строила рожицы, болтала ногами, стуча по скамейке, мешая Наталье натягивать на неё валенки.
Из под модной песцовой шапки на лоб стекал пот, лицо раскраснелось. И на миг Наталье захотелось наконец обрядить девочку в её унылые тряпье и отвести домой к матери. Никакого терпения не хватит. Разве ж брат был в детстве таким неслухом вертлявым? Все от воспитания конечно. Попробовал бы так себя вести, живо по заднице бы получил сестриным тапком. И Наталья сердито дёрнула племянницу за рукав. Но, Люська словно и не заметила резкости, обхватила ее за шею и прямо в ухо крикнула.
– Раскрасавица моя, Таша-а-а-а!
Наталья не удержалась, прыснула со смеху, вновь опустив голову. Ну артистка, одно слово артистка, как на неё сердиться?
Наконец, вышли на улицу и там столкнулись нос к носу с мамашей, что ее в раздевалке разглядывала. Не иначе поджидала.
– Женщина, – деловито окликнула она Наталью. – Я так поняла вы Воронцовой родственницей приходитесь?
– Ну? – Нахмурясь бросила Наташа.
– Вы уж передайте мамочке, Галине в смысле, чего ж это она деньги на подарок которую неделю сдать не может. Что у меня своих дел нету ходить за ней упрашивать.
– Какой подарок?
– Какой? У воспитателя день рождения скоро, все уж сдали давно, одна Воронцова осталась.
Наталье стало неприятно, словно это её уличили в бестолковости, жадности, или беспросветной нужде.
– Так передадите?
– Сколько с неё?
– Как со всех, рубль. – Пожала плечами женщина.
– Вот, возьмите. – Отрывисто бросила Наталья, протягивая мамаше деньги.
– Ну