Тёмка. – Ее-то не уговоришь.
– …Это звучит… подозрительно просто.
– Ну и что, – заторопился сказать Тёмка. – Но душа-то правда знает, что Сташ – единственный, кто тебе на самом деле нужен. Ни я, ни Кааш, ни еще кто-то. Ты ж во всех на свете ищешь Сташа. Ты ж умереть готов, лишь бы он тебя полюбил.
– Ты свихнулся, Тёмка, – через некоторое время, растягивая гласные, сказал Юм. – Или веришь в добро, дурачок. Мы не будем больше об этом говорить.
– Да ведь не будешь же ты всю жизнь от Сташа бегать? И умирать?
– Не знаю, – ответил Юм безжизненно. И вдруг вскочил с пола, метнулся в одну сторону, в другую и выскочил в дверь.
Тёмка рванулся за ним. Они промчались через весь дворец и вылетели под холодный дождь. Юм летел к озеру, поверхность которого рябила каплями и скрывала жуткую глубину. Тёмка заорал. От ужаса сил добавилось, и он в минуту настиг Юма, хватая, сшиб с ног и оба покатились на шершавый крупный песок дорожки. Юм обхватил Тёмку за шею и замер. Он не дрожал, не плакал, кажется, даже не дышал. Потом вздохнул глубоко и сказал совсем спокойно:
– Ты, наверное, прав, Тёмка. Мне нужен Сташ. Очень нужен. Но я причиняю ему боль, и он меня ненавидит. Что мне делать? Я устал. Хоть бы это уже все кончилось. Как угодно кончилось. Он – как черное солнце. Я не могу больше. Я как в могилу проваливаюсь, когда говорят: «Сташ»… – Он вдруг ткнулся холодным нежным лицом Тёмке в щеку: – Пугаю тебя… Прости, – он высвободился и сел, потер спину. – Но он ведь в своей ненависти прав. Я во всем виноват, а уж перед ним…
– Неправда, – приподнялся Темка. – Я теперь знаю, в чем ты себя винишь. Ты ошибаешься. Ты не виноват. Ты по всем законам природы просто вообще не можешь быть виноват. Юм, пожалуйста. Я знаю, как это глубоко в тебе сидит – ты с этим один не справишься. Ты меня хоть послушай: младенцы никогда ни в чем не виноваты. Они не выбирают, как и у кого им рождаться.
– Я не как все…
– Ну-ну. Ты еще скажи, что ты пеленки не пачкал.
Юм улыбнулся сквозь дождь:
– Ох, Тема. Но сам подумай, если б я не был виноват – разве бы он меня так ненавидел?
Темка сел:
– Да так не бывает, чтоб отцы детей ненавидели.
– Значит, бывает, – Юм стал отряхивать мокрый песок, но только больше испачкался. – Не говори мне про него больше.
– Ладно, – сказал Тёмка, но не выдержал: – А ты сам его ненавидишь?
– Нет, – терпеливо ответил Юм. – Разве ты ненавидишь Лигой?
– Иногда еще. Но Сташ ведь не река. Не дождь. Он живой. И ты есть, потому что он есть. Он твой отец.
– Тёма! – взмолился Юм. – Ну, Темка же! Давай про него говорить не будем! Пожалуйста. А то мне дышать тяжело, совсем холодно и вся кровь болит.
Тёмка только позже понял, что натворил своими детскими вопросами. Сташ ведь мог знать все, что хотел, и он, наверное, слышал Юмкины слова. Да и не наверное, а точно. Иначе бы он не пришел ночью, когда Юм уже как всегда, только дольше обычного,