вылезать едкий печальный дым. Казалось, что все дырки и заплаты мира сконцентрировались именно в этом помещении, и все они выстроились как на парад в ожидании своего короля – Великой Чёрной Дыры. Судя по выражению Бориного лица, пришествие этого мрачного властелина ожидалось в самое ближайшее время.
Он посмотрел на меня так, словно не узнал. Потом повернул голову к моей спутнице, с едва намечающимся интересом окинул её взглядом, но этот интерес почти сразу угас. Он кивнул в сторону двух маленьких табуреток для гостей. Мы сели.
– Тебе эта сука позвонила? – вяло поинтересовался он.
– Ну да.
– Понятно. Мне никогда никто не звонит, так что она, видимо, сильно удивилась тому твоему звонку. А номер у меня в кармане нашла. Ты мне тогда диктовал.
– Я помню, Борь.
– А её ты, значит, всё-таки нашёл? – поинтересовался мой друг-самоубийца.
– Как видишь.
Она посмотрела на несчастного Борю и одними губами улыбнулась, не слишком естественно, но показывая, что хочет выглядеть приветливой. Так обычно улыбаются те, у кого куча проблем, но они из последних сил держатся, чтобы не начать посылать всех вокруг по давно известному адресу.
– Ну и славно, – отозвался Боря. – А она ничего так.
В этом замечании не было ни единой ноты обычной его заинтересованности в женщинах.
– Будешь ещё так делать? – поинтересовался я.
– Конечно, нет. Выживших во время расстрела, говорят, даже при Сталине не убивали. Нет. Знаешь, это ведь такой позор, я даже себя убить не смог.
– Да для этого, как раз, много ума не надо, – прокомментировала моя подруга и зевнула. Мне показалось, что специально.
– Зато сила воли нужна. А у меня её нет.
– Не сила воли нужна, а глупость, – сказал я ему. – Очнись, всё это бред. Ты убедил себя в том, что всё херово, пора кончать с собой, пошёл и попытался. Тебе не кажется, что мир немножко сложнее?
Боря не ответил, но было видно, что он о чём-то задумался.
– На вот тебе мандаринов, – сказал я и положил пакетик на стол. Их мы купили у ближайшего метро, но пусть ему кажется, что о нём заботятся. Так будет лучше.
– Спасибо. Я тебе, правда, ещё за обед должен.
– Да перестань. Давай, в общем, не страдай фигнёй, и выздоравливай. Пойдём с тобой в футбол играть, как раньше.
– Хорошо.
Боря впервые позволил себе улыбнуться. Моя спутница кивнула ему и вышла, я же подошёл пожать Боре руку, и он протянул свою в ответ. Какое-то время мы смотрели друг на друга, и тогда он вымолвил:
– Ты знаешь, мне кажется, что это вовсе не она. Глазами вижу, что похожа, но это не она. Будь осторожен.
Я кивнул и вышел из палаты.
Потом была скучная дорога без подробностей. Полтора часа напряжённого молчания и случайных неуместных слов. Тихая музыка из колонок. При всём желании нельзя было разобрать, кто и о чём пел. Бесконечное шоссе, облысевший лес, тоскливый и простуженный рёв мотора, всё это слилось