служил Борису верно
Не за коврижки, он служил за мзду
И проявлял усердье соразмерно
Вознагражденью. Он привык к труду,
Знал свое дело. Чтоб не быть в накладе,
Он наблюдал, подслушивал, следил
И все царю отписывал в докладе,
Надеясь всякий раз, что угодил.
Но Филарет был узником особым.
Царь сам его о том предупредил:
– Не проморгай, бди за монахом строго,
Гляди, чтобы чего не натворил!
И пристав не дремал, провел дознанье,
Обдумал факты… Мысль и подалась:
– Конечно, богомольцы! Их свиданья
С Романовым – и есть живая связь
Монаха с волей! Значит, так про Гришку
Он все и сведал, – понял Воейков:
– Включу в доклад царю – не будет лишку!
И расписал все, не жалея слов.
Москва
1604
I
Царь испугался:
– Вот как! Не забыты
Романовы в Москве. Народ их ждет!
И приказал в ответ: – «… закрыть приход,
Романова возвесть в архимандриты…».
– Как я могу к нему быть милосердней? —
Вскипел Борис:
– Он должен быть сокрыт
От всех! Пускай еще усердней
Псалтырь читает, а то много мнит
Сам о себе, надеется расстричься,
Утраченные почести вернуть…
Нет, Филарет, такого не случится! —
воскликнул Годунов:
– О том забудь!
Не быть тебе помехой мне и сыну,
И лучше на моем пути не стой.
Мне было б легче свесть тебя в могилу,
Чем так вот канителиться с тобой.
И свел бы! Но боюсь усилить ропот
Среди бояр. Боюсь озлить народ.
Нет трепета ни в ком! Уже холопы
Строчат доносы на своих господ.
Кругом враги…. А сколько из них скрытых?
Всех нужно до единого сыскать! —
Царь посмотрел на стопку челобитных:
– Спускать нельзя! В острог всех и пытать!
Пытать! Боярам больше веры нету.
Я чувствую их сговор за версту!
И он вернулся в мыслях к Филарету
И дописал письмо: – «… держать в скиту
Без послабленья, чтобы ни случилось.
Пусть служит Церкви, Богу, Небесам…»
– А здесь, – развел он руки, – я и милость,
и наказанье воздаю. Все сам!
II
И воздавал! Казнил кого за дело,
Кого по ложной кляузе за зря,
И мало чье семейство уцелело
Нетронутым по милости царя.
Москва роптала:
– Царь ума лишился!
– Осунулся, нет на царе лица!
– Опаслив стал, уж год как затворился
В Кремле, не кажет носа из дворца!
Сгустились слухи над Москвой, как тучи:
– Царевич Дмитрий жив! Жив и здоров!
– Нет, не было с ним никакой падучей.
– Довольно мы слыхали брехунов!
– Да то не Дмитрий! Гришка или Семка!
С огнем играют,