вспомнил ведьму старую.
– «…ты грешен,
Кровь на тебе», – трясла она клюкой
И все твердила:
– «царь ты – царь потешный.
Не долго ждать, нас примет царь другой».
Он отскочил тогда от полоумной.
– Прочь! Прочь! – вскипел:
– Эй, вырвать ей язык!
Но ведьму заслонил народ:
– Не вздумай!
Блаженная она! – разнесся крик.
Он с той поры не покидал покоев.
– Нет, нет, – твердил, – моя вина не в том,
Что Дмитрий мертв. Он сам своей рукою
Убил себя. Моя вина в другом.
Кем был я? Царским шурином. Как лестно
Быть тенью слабоумного царя,
Всегда покорной и всегда полезной.
Но должен ли я был стараться зря?
И все что знал, что было мне знакомо
И дорого в теченье многих лет
Взять и отдать кому-нибудь другому?
Пусть меня судят за ответ мой: – Нет!
Пусть упрекнут фамилией безвестной,
В злодействах обвинят, моя вина
В том, что я алчен был, корыстен сердцем,
Что страсть моей души была темна.
Я жаждал власти полной, абсолютной!
Я предавал друзей, казнил врагов,
Казалось мне, что властвовать нетрудно.
Я ошибался! Тяжелей оков,
Чем доля государя, нет на свете!
Отречься?! А что дальше? Вот вопрос!!!
Меня ждет постриг. Ну, а как же дети?
И царь вздохнул:
– Нет! Лучше на погост,
В небытие! Так будет много лучше!
Я уж и зелье для себя припас.
Ну, а пока вернемся к дням насущным.
И он себя спросил в который раз:
IV
– Кто? Кто на самом деле Cамозванец,
Что свою жизнь не ставит даже в грош?
И чей он будет – свой иль иностранец?
На первый взгляд не сразу и поймешь.
Допустим, это он – Отрепьев Гришка, —
Продолжил размышленья Годунов, —
Но, кто тогда так обольстил парнишку
От роду лишь семнадцати годов,
Что он свершил такое преступленье —
Царем назвался!? Вряд ли б он посмел
Так далеко зайти без одобренья
Самих бояр. Кто в одиночку смел?!
Безумец!? Нет! Виной всему поляки —
Их нездоровый, зверский аппетит!
Да! Их король давно желает драки
Со шведами. Конечно!!! Он мне мстит
За то, что я от драки отказался.
Пусть сам воюет с ними! Мне война
Со Швецией, – Борис разволновался, —
Иль с той же Польшей вовсе не нужна.
Пусть все решают сами, меж собою!
И все-таки, мог иль не мог король
Настолько вдруг проникнуться игрою,
Чтоб своему – поляку выбрать роль
Лжедмитрия? Мог иль не мог? Как сведать?
Пожалуй, нет! Он должен был смекнуть,
Что, вызнав все, Русь в гневе может к шведам
На полном основании примкнуть.
Выходит, это все-таки Отрепьев! —
Сдавило грудь, в лицо ударил жар, —
– Видать,