на кухне, в армии, в походе, за рулем и в гериатрическом отделении. Всю жизнь, от первых самостоятельных шагов и до полного маразма…
Для меня это стало открытием. С помощью энтузиастов и адептов типологии я начала понемножку понимать своих близких и самое себя.
Очень трудно простить человека, который в своем высокомерии не только не слушает ваших доводов, но и не дает себе труда выдвинуть свои. Он так уверен, что знает Правду, что даже не собирается спорить о ней. Невозможно терпеть его заносчивость, если только вы не знаете, что у него Первая Логика и, значит, он и не умеет спорить, и не видит в этом никакой необходимости.
Я стала прощать Третью Эмоцию, от которой не дождешься ласкового слова. Сюси-муси ей противны, и что она там себе чувствует, так и останется непонятным тем, чья Первая Эмоция заставляет их ставить восклицательные знаки в каждом третьем предложении!
А кроме того, я обнаружила что-то смешное: есть люди, которые органически неспособны выслушать хотя бы в самых общих чертах идею, изложенную выше. Они начинают ее яростно критиковать, не дослушав второго предложения. Их нельзя не только убедить, но даже ознакомить хотя бы с несколькими вводными понятиями психотипирования.
Я очень люблю их несгибаемую позицию. Как каждый любит, когда его драгоценную теорию подтверждают ее непримиримые противники.
Лет пятнадцать тому назад замечательный американский онколог доктор Рэйбен вышел на пенсию и переехал жить в Израиль. Он был истинным сионистом и сделал бы это и раньше. Но зарплата врача-радиотерапевта в Соединенных Штатах даже суммой была больше, чем у нас, не говоря уж о том, что сумма эта исчислялась в долларах, а не в шекелях. Необходимость дать хорошее образование пятерым детям удержала его за океаном на долгие годы. Когда же все его дети сделались врачами и адвокатами, а сам он вышел на пенсию, они с женой купили дом в престижном поселке под Иерусалимом, и он предложил больнице «Хадасса» свои знания и опыт в качестве врача-онколога, работающего без зарплаты, но с полным юридическим оформлением его врачебного статуса.
Ему было чуть за семьдесят. Очень высокий, очень красивый, седовласый, с тонким умным лицом. У него был огромный клинический опыт и бездна знаний. Два дня в неделю он брал на себя основную работу и попутно обучал молодых врачей и стажеров.
Мы с Любой однажды предложили ему сделать в симуляции некое маленькое изменение. Он слушал с изумленным лицом, а потом захохотал. Выяснилось, что американские техники не предлагают врачам своих мнений: техник в симуляторе вполне равнодушно, точно и профессионально выполняет указания врача. Доктор Рэйбен никак не ожидал от нас инициатив и реагировал, как если бы заговорил годовалый младенец или собака. Он с энтузиазмом согласился на наше предложение и с этого момента признал нас – к своему