ему договорить, как с какой-то койки послышалось недовольное:
– Дайте людям поспать, наконец!
Братьям пришлось замолчать и общаться мысленно. «Думаю, сейчас мы нигде не найдем простых путей в нашем деле. Честное слово, ведь не до Центрального Заласа нам ехать?» – сказал Ранд. «Естественно, там нас не то, что не выпустят, так еще и в Калем депортируют, или того хуже…»
Из мыслей обоих никак не выходил отправленный в Варр поисковый отряд. Если бы братья рисковали только собственным благосостоянием, то проблем бы не было, однако на кону была жизнь и безопасность Леви. И это было важнее всего.
«Значит, делаем так, как и хотели, – подвел итог Рандольф. – Доберемся до Поверы и пересядем на Рейсберг. Это лучше и быстрее всего». – «Придется выкручиваться всеми правдами и неправдами», – Кели вздохнул и прижал к груди одно колено. «Для нас главное забрать Леви, а о правдах и неправдах я даже не думаю».
Ранд сделал глоток воды из бутылки, купленной за баснословную сумму здесь, в вагоне. Из котла почему-то шел только кипяток, пить его было невозможно, да еще и в такую духоту. Продавцы понимали это и повышали цены на прохладительные напитки. Словом, поступали гадко и расчетливо, как это издавна было принято в среде дельцов.
Кели тоже сделал глоток и убрал карту в рюкзак, засунутый под сидение.
«Вот люди тут едут с нами, жалуются, что мы им спать мешаем… А в Берсингоре идет гражданская война. Вот прямо сейчас, в данный момент кто-то умирает под пулями и снарядами», – со скорбью и беспомощной злостью сказал Кели. «Даже знай они это, все равно бы продолжили спокойно ехать и жаловаться. Война касается и интересует только тех, кого она лично тронула за плечо». – «Но ведь мы одно государство, это не может не волновать». – «Если начистоту, ты когда-нибудь причислял Берсингор к Заласу? – Спросил Ранд. – Чувствовал, что он является его составной частью? Вот я – нет». – «Я тоже нет, но все равно не понимаю, зачем все это? Зачем распри внутри одной страны? – Тихо ответил Келемен. – Это так абсурдно. И ведь людям некуда деться! Они вроде граждане Заласа, но при этом – его враги».
Ранда терзали те же самые вопросы, и он не имел на них ответа. Но как это обычно бывает, если выступаешь в роли слушателя, то должен что-то отвечать и давать какие-то странные, ненужные и всем понятные комментарии, которые тебе самому кажутся смешными.
«А ведь мы оба пошли по военной стезе. Мы солдаты, – сказал Ранд. – Если бы государство отправило нас воевать, мы бы не имели права отказаться. И как нас с тобой занесло во все это?» – «Особенно тебя. Ты же монах до мозга костей», – невесело усмехнулся Кели. «Да и ты не лучше». – «Я хотел стать военным, чтобы оберегать страну, а не вести войны внутри нее». С этими словами Кели покинул койку Ранда и полез к себе наверх. По-солдатски педантичный Рандольф расправил оставленные Келеменом складки на покрывале и, сняв рубашку, лег в постель. Он дотронулся рукой до окна,