гудением съежилось. Затем по комнате пронеслось то, что, вероятно, было порывом космического ветра, и белая вспышка ослепила оставшихся там мужчин. Потом на помещение могильной плитой легла тишина. Когда Мюррей, несколько раз моргнув, снова обрел зрение, он обнаружил, что дыра исчезла. Над металлической платформой колыхались лишь клочья тумана.
Судя по всему, История не желала складываться так, как он того желал.
“Судя по всему, История не желала складываться так, как он того желал”, – прочла Джейн. “Хорошая фраза для конца главы”, – сказала она себе с довольной улыбкой, прежде чем подуть на лист бумаги и подсушить чернила. Джейн откинулась на спинку стула и залюбовалась букетом свежих роз, который стоял на краю стола. Она срезала их у себя в саду совсем недавно, ранним утром, пока небо еще только выбирало оттенки, чтобы лучше окрасить рассвет. И розы до сих пор хранили в своих лепестках прохладное дыхание ночи.
В этот миг в ее кабинет вошел Джордж. Как всегда, маленькими шажками, чуть ли не благоговейно, словно боялся своим грубым присутствием нарушить по-женски изысканную атмосферу, царившую здесь. Несколько мгновений он созерцал безупречный и кокетливый порядок, тайна которого была для него совершенно непостижима, потом перевел взгляд на исписанные почерком жены листы бумаги, и у него загорелись глаза.
– И что ты пишешь теперь, дорогая? – спросил он с напускным безразличием.
С тех пор как жена заявила ему, что хочет устроить себе кабинет в одной из свободных комнат, Уэллс решил посвятить часть своего свободного времени, столь редкого и столь ценного, тому, чтобы разведать, чем она там занимается. От заданных напрямую вопросов толку было мало, так как на них Джейн отвечала лишь пожатием плеч. Не помогали и шутки. “Ты там запираешься, чтобы рисовать животных?” – спросил он однажды, но в ответ не услышал обычного смеха, которым она встречала его остроты. Джейн казалась неприступной крепостью, и так как прибегать к пыткам муж не собирался, оставалось рассчитывать на внезапные набеги на ее кабинет. И он выяснил, что она запиралась, чтобы писать, но это, собственно говоря, не стало великим открытием – он мог бы догадаться о ее занятиях и не входя в кабинет. А что еще она могла тут делать? Выращивать кроликов, вызывать дьявола или танцевать голой? Вряд ли. Кроме того, как-то раз она уже пригрозила ему – правда, не совсем всерьез, – что займется литературой. Теперь надо было выяснить, что она пишет.
– Да всякую ерунду, – ответила Джейн и поспешно смахнула листы в ящик стола, замок которого Уэллсу так и не удалось взломать. – Когда закончу, дам тебе прочитать.
Когда закончу… Можно считать, что она опять уклонилась от ответа. А если она никогда не закончит? А если раньше закончится жизнь на земле? В таком случае он вообще не узнает, чем занималась Джейн по два-три часа в день, запершись у себя в кабинете. Что она писала? Дневник? Или книгу кулинарных рецептов? Нет. Будь это книга рецептов, она не вела бы себя так таинственно.
– Меньше