воскликнул Крозон.
– Я воздержусь от этого. Если вы настолько ослеплены ревностью, что всерьёз воспринимаете подобный абсурд, вы, человек, которому прекрасно известен мой характер, мой старинный товарищ по морским походам, который жил практически вместе со мной в одной каюте в возрасте, когда невозможно ничего скрыть, и… если после этого вы верите столь глупой клевете…? Всё, что я мог бы вам сказать в этой ситуации, будет бессмысленно. Я предпочитаю вам ещё раз повторить, что я к вашим услугам. Давайте сразимся на дуэли, так как вы этого так страстно желаете. Я же, со своей стороны, надеюсь, что вы меня не убьёте. Я надеюсь также, что позже вы избавитесь от ваших пагубных пристрастий к анонимным письмам и подумаете тогда о том, чтобы наказать мерзавца, который под предлогом оказания вам некоей услуги, вас же и оскорбляет в каждой строчке этого гнусного письма. «У вашей жены есть любовник…» Подумайте о том, что у него нет для вас других слов, кроме этих, что слетели с кончика его пера. И я вам клянусь, что если бы я был человеком женатым, и кто-нибудь мне написал бы письмо таким стилем, у меня не было бы ни дня отдыха до тех пор, пока я не нашел бы его и не убил.
– Так назовите мне его имя, – воскликнул китобой, уверенность которого в его собственных действиях немного поколебалась этой простой и ясной для понимания речью.
– Я его вам назову, будьте спокойны… назову, прежде чем он вам укажет место, где якобы скрывают этого так называемого ребёнка, который, очевидно, на самом деле и не родился.
– Почему вы его не назовёте сейчас, если вы узнали его почерк?
– Я его не узнал, – смело ответил Нуантэль, – но меня ненавидят те люди, которые мне никогда не писали до сих пор. Я их знаю очень хорошо, этих людей, и серьёзно подозреваю Я подозреваю двух или трёх из них, вполне способных написать такого рода подмётное письмо… и я найду средство получить образцы их почерка. А потом у меня не будет необходимости даже в том, чтобы сравнивать их с вашим письмом. Буквы, которые вы мне показали только что, уже отпечатались в моей памяти. Единственно, о чём мне необходимо предупредить вас, так это о том, что я не доставлю вам удовлетворение тем фактом, что предоставлю в ваше распоряжение этого презренного человека, как подарок. Я оставляю для себя самого удовольствие для начала слегка пощипать его кожу, как шакала, а затем насадить его на свою шпагу настолько глубоко, чтобы я смог привести его к вам в полумёртвом состоянии. Но я не собираюсь развлекаться, анонсируя вам свои прожекты и теряя тем самым ценное время. Дни в феврале очень коротки и, если мы будем продолжать этот непринуждённый разговор в том же духе, нам придётся отложить наши серьёзные дела до завтра.
– Согласен… Уже чересчур поздно. Не слишком светло и видно лишь настолько, чтобы перерезать горло только самому себе, – вдруг торопливо вступил в разговор механик, обращаясь к своему хозяину. – Впрочем,