ежели на Большом Камне не заплутал, – усмехнулся Ермак.
Матвей присвистнул: «У нас, атаман, опасней бывает, чем за Волгой».
– Ничего, – Ермак погладил рукоятку сабли. «Справимся».
Ворота за ними захлопнулись, он недолгое время посидел за столом. Услышав легкое дыхание из боковой светелки, атаман поднялся.
Закрыв дверь на засов, Ермак повернулся к ней.
– В следующий раз, ежели захочешь меня увидеть, – ядовито сказал он, – не надо для сего татар дожидаться.
Марфа стянула с головы вдовий плат, как тогда, в Чердыни. Шагнув к ней, атаман повалил лавку.
– Невеста, значит, царская, – грубо сказал он: «А мне наплевать!».
Повернув Марфу спиной, атаман разорвал шелковый черный опашень и кружевную рубашку. Зажмурившись от жемчужного сияния совсем рядом, он шепнул: «Хоша бы ты у ста царей в невестах была, все равно под венец я тебя поведу, Марфа Федоровна».
Бронзовые волосы рассыпались по бархатной скатерти, она выгнула стройную спину. Ермак сжал зубы: «Не проси меня тебя поберечь, Марфа, прошло то время. Сейчас ты у меня понесешь, поняла?»
– Не попрошу, – она взглянула на него из-за плеча зелеными, рысьими глазами. «Не попрошу, Ермак Тимофеевич».
Марфа успела улыбнуться, вцепившись ногтями в скатерть, комкая бархат, засовывая его в рот.
Кромы, Дикое Поле
Приставив ладонь к глазам, он вгляделся в равнину. С вершины холма Ока казалась широкой, серебристой лентой. С юга тянуло жарким воздухом. Шуршала трава, в белесом, раскаленном небе парили птицы.
После ранней Пасхи началась небывало теплая весна. Месяц, как не шли дожди. Степь высохла, чиркни кресалом, и займется с одной искры.
Невысокий, легкий мужчина вытер потное лицо:
– Не зажгут они степь? – спросили сзади.
– Кабы они отступали, зажгли бы за собой, – хмуро ответил воевода, – а так им возвращаться придется, коням пастись надо.
– А ежели мы за ними погонимся? – раздался юношеский голос.
– Нам главное их сейчас через Оку не пустить, – резко сказал мужчина, – о погоне речи пока нет.
– Может, постоим и разойдемся? – предположил кто-то еще.
– Постоим, – воевода выматерился, – с их стороны сорок тысяч, как перебежчики доносят, а с нашей семь пока что. Посчитай, коли умеешь. На каждого нашего воина по шесть ихних приходится, и не только крымских, но и черкесов с ногайцами.
Он почесал короткие, золотистые волосы: «Поехали, посмотрим, что с засеками на Оке. От Ермака Тимофеевича гонца не было?»
– Нет пока, – ответили ему: «Только от царя. Государь к Серпухову подходит, с князем Воротынским и полками людей государевых».
Сжав тонкие губы, боярин хлестнул гнедого жеребца.
– Милая моя Марфуша! Пишу тебе быстро, ибо дел у нас не оберешься. Вроде с Божьей помощью разобрались мы с войском, кое у береговых воевод собралось.
Брат твой взял