улыбнулась: «У нас нет детей, а мы говорим так, словно они обязательно появятся».
– Я верю, что появятся, – серьезно отозвался муж. Маша только пожала его пальцы.
– Скажи, – она помедлила, – тебе было сложно, когда тебя слушали?
– Очень, – признался Степан: «Я так никогда не говорил. Накопилось много вещей, кое о чем я стыдился упоминать. Когда я такое делал, я был другим, но все же…».
– Степа, – Маша подняла на него глаза, – а как же заповедь «Не убий»?»
Он помолчал: «Это самое тяжелое. Идет война, хоть и не объявленная, и я воюю, но я никогда не убиваю безоружных людей. Я думаю, что это главное».
Стоя перед Фоксом и Картрайтом, навестившими их дома, Маша поняла, что ее настоящая свадьба все же была не в церкви.
– Брак, – сказал Картрайт, – объединяет мужчину и женщину с согласия их обоих, чтобы они жили в дружбе и честности, помогая и утешая друг друга, избегая блуда и нечистоты, воспитывая детей в страхе Божьем. Это соединение двух людей в одну плоть. По указанию Божьему, оно продолжается, пока узы эти не расторгнет смерть одного из супругов.
Маша тихонько вздохнула.
Они склонили головы, Джон Фокс мягко произнес:
Да благословит вас Господь и сохранит вас!
Да будет благосклонен к вам Господь, и помилует вас!
Да обратит Господь лицо Свое на вас и даст вам мир!
– Аминь! – ответили они в один голос.
Через месяц, когда Степан уходил в море, Маша сказала ему, что ждет ребенка.
Часть первая
Весна 1571
Ливония, крепость Вейсенштейн
Соскочив с коня, он потрепал жеребца по холке.
Гнедой, взятый в деле неподалеку, оказался удивительно хорош.
Сначала он не поверил, что на задворках орденских земель у кого-то может быть такая лошадь. После боя они поняли, что наткнулись на отряд, сопровождавший посланника шведского короля к герцогу Курляндскому. Из-под шведа он и взял гнедого.
Посланник прожил недолго. Узнав все, что он мог сказать, и даже более того, они, не тратя выстрела, вздернули его на первой попавшейся сосне.
Он велел подбежавшему слуге: «Почистите его как следует. Сам проверю».
Мужчина раздвинул полог шатра командующего.
– Князь, – кивнул он склонившемуся над картой воеводе Михаилу Воротынскому.
Тот сварливо сказал:
– Опять ты на рожон лезешь. Сколько раз тебе говорить, не суйся без воинов, куда не надо. Думаешь, твои два десятка бессмертны? Других людей я тебе не дам, у самого нетути.
– Все обошлось, – мужчина, невысокий, легкий, ровно юноша, лениво улыбнулся. «Зато, Михаил Иванович, теперь войско есть чем кормить. Не кору же грызть, здесь сидя».
– Да уж, – кисло сказал Воротынский, – больше десяти лет воюем, откуда припасам взяться?
– Ежели потрясти их как следует, – зевнул мужчина, – то все находится.
– Что вы со шведа