рассказывал Муса, – и загорелся новыми идеями. Вообще, благодаря общению с рабочими во мне будто заново пробудилась вера в будущее, укрепилась надежда на коренные преобразования. Ведь эти брусья, доски, перекрытия и другие строительные детали, производимые руками «орлесовских» рабочих, идут на фундамент нового здания страны, в основание новой жизни, понимаете ли вы? Эх, ребята! Я напишу об этом поэму! Пока это лишь мечта, стремление, но некоторые строки уже бродят в душе. Вот послушайте!
Рассвет алеет. Слышится гудок.
Так начинается рабочий день…
Подъём и завтрак. Включённый станок.
Обед. И, наконец, заката тень.
И этот мир размерен на гудки.
Как по сигналу свыше. Наконец,
Как пульс крови, дыхание груди
И дружное биение сердец.
Вдохновлённый Муса ещё не закончил читать, как Фатых Сагитов недовольно сдвинул брови и забрюзжал:
– Ну, и где тут новая жизнь, новые высоты? Где, как говорится, искорки будущих грандиозных успехов? А? Какой-то заводской гудок… станок… завтрак-обед… И чего ты привязался к этому гудку? Гудок-мудок… Анахронизм какой-то… Хи-хи…
Ахметсафа поспешил защитить своего друга от несправедливых нападок.
– По-моему, гудок как некий символ здесь очень удачно использован. Гудок, действительно, может рассказать о многом. Это – и рабочий ритм завода, и память о прошлом, и день сегодняшний, и призыв к будущему. Гудок – это труд, символ бурлящей жизни. Вспомните, что ещё недавно завод был разрушен, а теперь работает в полную силу. Муса правильно говорит, звук заводского гудка сегодня – это как ритм сердца всей страны, как призыв к вере и надежде.
Муса положил руку на плечо друга и сказал усталым голосом:
– Спасибо, друг. Именно так я и думал, сочиняя эти строки. С пуском в строй заводов и фабрик наладится и жизнь простого народа, я верю в это…
Карим, как всегда, молча впитывал в себя все эти разговоры, а потом при встрече с Айшой передал ей только те слова Мусы, которые касались его возлюбленной.
– Твой Муса сказал: «Мне сейчас не до Айши». Так что напрасно надеешься – Муса теперь загордился! Ему не нужны глупые деревенские девицы, он засматривается на заводских девчат, на русских барышень. У него одно на языке: «Орлес» да «Орлес». Будто свет клином сошёлся на этом заводе… Даже поэму начинал писать, с чего бы?..
После этого, естественно, последовал «разрыв отношений», и Мусе пришлось приложить немало усилий, чтобы с трудом восстановить почти утраченное доверие Айши. Вовремя помог и Ахметсафа, сумевший убедить Айшу, что злополучные слова Мусы не имели никакого отношения к его чувствам к ней, а были сказаны в горячке вдохновения. Айша, наконец, смилостивилась и даже шутливо погрозила Ахметсафе пальчиком:
– То же мне, утешитель нашёлся… Устроитель сердечных дел… О себе подумай, джигит! У тебя же твёрдый характер. Вроде, как камень. Будь напористым. Иначе тебе не видать Загиды.
– Но Загида влюблена