А ему сколько, говорите?
– Двадцать три.
У Дены загорелись глаза.
– Вот оно, Пэгги, пригрозите ему! Вы же были несовершеннолетней. Он может сесть в тюрьму за изнасилование.
– Изнасилование?
– Да!
– Нет. Так я с ним поступить не смогу.
Дена кинула взгляд на парочку, занявшую соседний стол, и обнаружила, что в ресторанчик потянулись на обед люди.
– Знаете, нам лучше уйти. Отправляйтесь домой и поговорите с Чарльзом.
– Дена… Не знаю, как вас благодарить за предупреждение. Не представляю пока, что можно тут сделать, разве что молиться.
– Ну, можете молиться, если хотите, но поначалу я бы пригрозила ему арестом.
– Дена… – теперь Пэгги взяла ее за руку, – как бы то ни было, пообещайте, что не станете из-за этого увольняться. Я не переживу, если еще и это будет на моей совести.
Дена кивнула:
– Ладно, обещаю.
– Спасибо. – Пэгги сжала ей руку.
Дена подождала несколько минут, чтобы не увидели, как они выходят вместе. На улице она почувствовала слабость в ногах и поняла, что на самом деле храбрости в ней меньше, чем казалось.
Власть как игра
Нью-Йорк
1973
Следующие несколько дней на работе Дена ощущала себя узником камеры смертников. Позвонит ли Айра? Чем ближе к интервью, тем страшнее ей становилось, тем сильнее не хватало воздуха. В это утро она потянулась за таблеткой валиума и едва не выпрыгнула из собственной кожи от телефонного звонка.
– Да?
– Быстро ко мне! – рявкнул Уоллес.
Дена шла по коридору, и сердце ее колотилось как бешеное. Может, это последние метры перед концом ее карьеры. Она негромко постучала.
– Входи. – Уоллес встал и самолично закрыл дверь. – Сядь.
Он сердито смотрел на нее через стол.
– Я знаю, это не разобьет тебе сердце, но придется отменить этот чертов вопрос насчет ребенка Гамильтонихи.
– Почему?
– Джулиан Амзли не разрешает. Боится, что его засудят.
– Почему?
Уоллес жахнул кулаком о стол:
– Да потому что этот хрен чертов, которого откопал Капелло, теперь утверждает, что наврал! И ему хватает наглости, черт бы его подрал, отрицать эту хренотень про ребенка, так что все отменяется. – Уоллес отдышался и продолжал: – Представь, ублюдок отказывается от своих слов. Сукин сын, ренегат чертов. С кем приходится дело иметь, а! Лгуны, обманщики, жулики. Никакой совести у людей не осталось.
Дена понятия не имела, как Гамильтонам удалось заставить негодяя отказаться от своих слов, но она быстренько собралась с мыслями и провернула такой спектакль, что ее учитель театрального мастерства в колледже мог бы ею гордиться. Она посмотрела на босса так, будто тот объявил о своем желании принять сан священника.
– Вы хотите сказать, Айра, что после всей нервотрепки, что вы мне устроили по поводу сценария интервью, я не могу им воспользоваться? Просто не верится. Нет, не верю! – Она встала и принялась