Я должна быть тебе благодарна. – Ключ был выдернут из замка зажигания с такой яростью, будто именно он являлся виновником всех бед. – Если б не ты, я получила бы диплом и вернулась в свою дыру. И сейчас все было бы иначе.
И хотя она ничего ему не доказала, потому что доказательств не требовалось вовсе, получившая ускорение дверца хлопнула невероятно красноречиво.
Стеклянная «вертушка» пришла в движение, но их путь пролегал не в лабиринты монолитно-каркасного детища советского конструктивизма, а на задворки офисной жизни, куда вела мозаичная дверь «под Климта». Черные глянцевитые стены за нею стискивали убегавшую вниз лесенку – студия занимала подвал.
Несколько направленных ламп осветило распорки мольбертов и гладко оструганный верстак с золотистыми искорками смальты на нем. Роберт окинул взглядом композицию из пузатого кувшина, аккуратно припыленной бутылки зеленого стекла и веточек физалиса, драпированных алым бархатом, щелкнул в гипсовый нос Афродиту, снял с полки, повертел и поставил обратно керосиновую лампу, а когда обернулся, в руки ему лег бокал с вином, который он принял с благодарным наклоном головы.
– Почему святые? – спросил он, бережно касаясь подогнанных с ювелирной точностью частичек мозаики.
– Потому что мы работаем с храмами, – ответила она и приподняла свой бокал в знак того, что пьет за встречу. – Это фрагмент иконостаса, апостолы Петр и Павел. «Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков», помнишь?..
Она завернулась в джемпер, как в кокон, будто зябла, хотя в помещении было почти что душно, сделала несколько медленных шагов к мольбертам и замерла напротив, вглядываясь в девственную белизну холстов.
– Кроме мозаики здесь есть мастерская витража, занятия по академическому рисунку, пейзажу, графике и… прочему. Я давно подумывала о том, что скульптура – это именно то, чего нам недостает. И предлагаю тебе вести занятия. Скажем, дважды в неделю по два часа. Это не слишком отвлечет тебя от метафор в бронзе?
– Послушай…
– Даже сейчас. – Он едва не расплескал вино – так дрогнула рука от внезапно проступившей в ее голосе ярости. – Даже сейчас ты не называешь меня по имени. – Свет, отраженный от холста, заливал ее лицо и шею равномерной бледностью. – Ты нуждаешься в деньгах, Роберт, я это знаю. Ты больше не мальчик из обеспеченной семьи. Ты – тот, кто должен ее обеспечивать, но не делаешь этого. Твоей жене нужна терапия. Без стационара она чего доброго пойдет и прыгнет с крыши, или повесится, или вон как Вальцев…
– Откуда ты знаешь? – прошептал он чуть слышно.
– Просто вижусь с нашими бывшими общими друзьями чуть чаще, чем ты.
– Ясно.
Он беспомощно взмахнул руками и присел на стул. Вино вдруг показалось пронзительно кислым.
– Ну и зачем тебе все это? – Сочувствующий взгляд гипсовой Афродиты будто намекал на бессмысленность вопроса. – Зачем тебе я?
– Мне нужен человек, который знает свое дело и которой меня не предаст.
Она приблизилась и, балансируя бокалом,