Галина Сафонова-Пирус

Таёжный инстинкт. Рассказы, миниатюры


Скачать книгу

девяностые Саша, приезжая к нам, всегда привозил или кусок сала, или цыпленка и его рассказы о житье-быть в деревне, были весьма интересны, особенно для моего мужа-журналиста, – после очередного его посещения Платон помещал материалы в газетах, ведь всё же гласность пробивала себе дорогу. Но с некоторых пор стали мы замечать в госте некую странность, а Платон даже стал поговаривать: ведь и не пьёт, а с головой у него что-то не так, всё кажется ему, что следят за ним гэбисты6, ходят по пятам. Да и не только поговаривал, но и, как и всегда со своими друзьями, стал спорить с ним, уверяя, что всё это, мол, ерунда, что никому, мол, ты не нужен со своим фермерством, что гебисты за другими следят. Я же, кое-что зная о признаках паранойи, пробовала останавливать мужа: пойми, если будешь разубеждать Сашу такими доводами, то он скоро и тебя начнет принимать за гебиста, но Платон не слушал меня. А как-то, уходя от нас, Саша тихо сказал, что больше не будет нам докучать.

      – Почему? Уезжаете куда-то? – спросила я.

      – Да нет… – странно улыбнулся. – Но сказать не могу.

      Однако, объявившись вскоре, попросил Платона, чтобы тот устроил его в газету.

      – Ну, как же, Саша? – удивился он. – Вы же не знаете этой профессии… не работали никогда.

      – Да, не знаю, – взглянул пытливо: – Но если порекомендуете, то возьмут.

      Потом пришел с этой же просьбой еще раз, и тогда Платон сказал ему, что не может рекомендовать и что пусть ищет себе работу по специальности, эксковаторщиком, на что тот бросил:

      – Ну, значит и Вы – гэбист… как все.

      И снова пропал… Но примерно через месяц позвонил: хочет прийти и поговорить именно со мной, попросить совета. И сидели мы вечером на кухне, он все говорил… причем, отвечал на мои вопросы не как всегда, а медленно, словно взвешивая каждое слово, и говорил о том, что уже совсем отравлен его организм, что сестра и мать подсыпают ему в пищу отраву и поэтому сидит он на одной картошке, которую сам варит, что днем и ночью следят за ним гэбисты, и ему приходится ходить спать в поле, в стог сена. Вначале я слушала эти его признания молча, потом стала робко переубеждать, но от моих слов он становился только беспокойней, злее, поэтому стала лишь сочувствовать, но в душе, нарастая, уже метался страх.

      Но вот тот самый Саша сидит теперь напротив меня, облокотившись на свой большой рюкзак.

      – Что, снова продукты везёте из города в деревню, как в былые времена? – пошутила, но тут же спохватилась: – А, впрочем, может уже не в деревне живёте…

      – Да нет, в деревне, – улыбнулся, – куда я от своей Фроловки денусь?

      – Но почему же… Многие деваются, так что было бы не удивительно, если бы и…

      – Если бы и я? – прервал. – Нет, для меня такое исключено. Я навек прирос к своей родной деревне и ни на какой город её не променяю. Разве можно вот такое… – кивнул на окно, в котором, после