type="note">8. Стану-ка я человеком, который – сам по себе, и которому никто не указывал бы что делать. А как раз тогда вычитал в газете, что на Енисее нужны промысловики-охотники, вот и…
– Но ты же… – взглянула вопросительно.
И он догадался:
– Ну да, охотник из меня был так себе… лишь с батей иногда с ружьем в лес ходили, но на Енисее были инструктора, вот и…
Василий снова замолк, словно вспоминая что-то, но встрепенулся:
– Ничего, выучился. А, вернее, пришлось учиться, когда забросили с собакой, консервами и мешком сухарей на несколько месяцев в тайгу. Жить захочешь, выживешь. Сразу всё пришлось постигать за четыре месяца охоты. И кулемки делать, и костер из сырых дров разжигать, и с собакой общий язык находить, чтобы кормила, избушки рубить, путики к ним прокладывать…
– Подожди, подожди… – замотала головой, – ты забываешь, с кем говоришь. Я же не знаю, что значит кулёмки, путики и зачем избушки надо было рубить?
Засмеялся:
– Ой, прости, и впрямь… Ты если что, спрашивай, а то я… Да кулёмки – ловушки для соболя, которые делаем через каждые сто, сто пятьдесят метров, а путики – тропы к лобазам… избушкам, утеплённым мхом и землёй и на высоких столбах…
– На курьих ножках? – усмехнулась.
– Ага, от медведей. А то заберутся, переломают всё, повыбросят… Так вот, завозим в эти лобазы по девяносто буханок хлеба, другие продукты, а они разбросаны по территории охотника в восемьсот квадратных километров через каждые сто километров.
– Ой, теперь ты прости. Неужто у одного охотника такое огромное пространства?
– Так и есть, – усмехнулся. – Тебе, жителю этой скученности, в которой живёшь, трудно поверить, но… – Он встал и жестом предложив пройтись по парку, зашагал рядом: – А потом возвратился в станок… в село, на вырученные за мех деньги купил домик и зажил.
– Сразу решил там остаться или?.. – спросила, тут же поняв неуместность своего вопроса.
– А вообще-то «зажил» – не то слово. Точнее – начал пробовать жить. Знаешь, попасть из относительной цивилизации в такой быт, как там… – Остановился, усмехнулся: – Станок человек в триста, врач и милиционер за сто пятьдесят километров, один магазинчик, в который продукты завозят вертолётом раз в неделю, а муку – в навигацию, с мая по сентябрь… В общем, условия еще те… но простор, красота! Широченный Енисей с восходами над высоким берегом, бескрайние леса с высоченными кедрами и воздух обалденный! А главное, не покидающее ощущение, что я наконец-то выпрямился, стою перед этой красотой и дышу всей грудью.
Я усмехнулась, и он заметил это:
– Что, литературщиной пахнуло? – И, не получив ответа, добавил: – Но то, о чем говорю, правда, а что не могу как-то иначе… Так это моя профессия журналиста сказывается.
– Ладно, – взглянула: – Дело не в том. Главное, что я столько нового узнала… станок, кулёмки, путики, восход над высоким берегом Енисея… – И улыбнулась как можно ласковее,