еда с бабушкой. И запах свежих оладушков. Да, уж, совсем не рано, но будить не хотят, дают понежиться. Конечно, ведь сегодня 1 августа, начало конца лета, моего последнего школьного лета. Вставать не хочется, очень. Спать, впрочем, тоже. Хочется обратно в темноту, ничего не видеть, ничего не слышать, и, главное, ни с кем не общаться. Оладушков, тоже, не хочется. Но, и бабушку обижать – не хочется. Не хочется ни-че-го.
В комнату сквозь, висящие в дверном проеме, вышитые занавески, просовывается черная мохнатая голова. Мой пес всегда знает, что я проснулась, даже, если я стараюсь не шевелиться. Друга не обманешь. Придется вставать и входить в еще один бесконечный день, один из многих ему подобных, без цели и смысла…
Брякнула дверь в сенях, затем калитка. Бабушка, ворча и охая, пошла на рынок. Пес уже, почти целиком, внутри моей комнатки, снаружи остался только хвост, голова лежит на кровати. Дед уже, тоже, вздыхает у двери, придется, и правда, вставать. Пес, ты предатель, деда я расстраивать не могу, не имею права.
– К тебе Светка, уже два раза, заходила, – дед использует это известие, как аргумент, побуждающий меня к жизнедеятельности.
– Уже выхожу, – недовольно пробормотала я в ответ, вылезая из-под пикейного одеяла.
– Оладушки – на столе, – довольный голос деда доносится уже из сеней.
Натянув застиранный ситцевый сарафан, босиком шлепаю на кухню. Пес крутится возле стола, ждет свою долю. Один мне, остальные ему.
Вместе выходим во двор. Дед возится у внутридворового палисадничка, штакетник починяет. Он всегда что-нибудь мастерит или чинит, старается быть полезным, вся улица к нему за помощью обращается. Наверное, очень тяжело, некогда сильному и активному, человеку быть связанным болезнью и немощью. Все родственники вспоминают, как, еще в довоенные годы, он перевозил мою бабушку и свою сестру на весельной лодке на другой берег Волги, а когда, от внезапной волны, лодка перевернулась, то он их, обеих, на себе с середины реки до берега доволок, потому, как плавать они, вовсе, не умели. А дамы- то, обе, были, весьма, увесистые.
А еще про то, как на смотринах повел он бабушку по деревне, а навстречу – бык бодучий. Дед сначала невесту, то есть бабушку мою, а потом и сестру свою, через плетень перекинул. Быка дождался, да, схватив за кольцо, вырвал его вместе с носовой перегородкой, в которую кольцо было вставлено, а потом – по голове кулаком. Всей деревней того быка ели, деда хвалили. Бык тот деревню бабушки, давно уж, терроризировал, да, только, убить его – ни у кого не выходило. Много лет прошло с тех пор. Теперь же, дед с трудом по двору перемещается, каждый вздох дается с хрипом и болью. А он еще и обо мне беспокоится. Пытается вернуть вкус к жизни, убеждает, что жить хочется даже в его ситуации, а мне, мол, сам бог велел второй шанс использовать.
– Уже позавтракали? – спрашивает дед, глядя при этом на пса.
Тот опускает голову и виновато облизывается.
– На Волгу пойдете? День-то какой! – подначивает дед, призывая в союзники Ара.
Тот восхищенно вертит хвостом. Слово « Волга» он хорошо знает и плавать любит.
– Ближе к вечеру, когда народу поменьше на пляже будет, а то сейчас, там, все друг у друга на головах лежат, – в голосе у меня, видимо, совсем мало энтузиазма, раз, дед снова вздыхает и с укоризной смотрит на меня.
Пес, тоже, вздыхает и плюхается прямо в пыль, которая легким облачком взлетает вверх, а затем припудривает его черную шкуру.
– Эй, кто-нибудь дома? – Светка, прямо-таки, вопит из-за забора, видно, сама решила меня будить.
– Идите, развлекайтесь, пока молодые, – напутствует дед, возвращаясь к работе.
Чтобы избежать очередной лекции о жажде жизни, выхожу за забор.
– Сколько можно спать в такой день? Лето зря проходит! – восклицает Светка, встряхивая светлыми кудряшками, в которых словно запутались солнечные лучики.
– Зачем будила? – с притворным зевком спрашиваю ее, это самое приличное, что я смогла из себя выдавить.
– Тут такая компания собирается! – Светка, поглядывая на калитку, переходит с крика на восторженный шепот.
Я недоверчиво посмотрела на нее и скептически усмехнулась ее энтузиазму. Вот уж, кто живет и развлекается на всю катушку! Мне бы ее неистребимую веру в то, что жизнь прекрасна и удивительна. И это, несмотря на то, что жуткая распря между родителями выселила Светку к ее бабушке. Почему-то, люди обожают говорить, что женятся по чистой любви, а когда она проходит, начинают, остервенело, делить не только детей, но и квадратные метры.
Живут Светкины старики на противоположной стороне нашей улицы, вместе с прабабкой. Веселая старушка. Лет 15 назад, заболел у нее желудок. Родня попыталась посадить ее на диету и лишить главной радости в жизни- 100 грамм перед едой, к которым она пристрастилась в тяжелые военные годы. Не помогло. Повезли ее к врачу. Тот признал рак в последней стадии, велел готовить гроб. Мол, ей два-три месяца осталось. И не надо, мол, бабушку ни в чем ограничивать, пусть, жизни радуется, напоследок.