проективного эмпата, я чувствую всплески ее ярости, почти, как физический удар.
– Я тоже в этом уверен, – подтвердил Адам, подходя к нам. – Мне с огромным трудом удавалось противостоять ее напору и сохранять спокойствие, несмотря на все, ваши с Лисом, уроки.
– Но, если она похожа на нас, то почему она такая злая? – пролепетал Кауа, прижимаясь ко мне всем телом.
– Не все зависит от того, что мы получили в дар от природы, – ответила я, погладив его по голове. – Любой может подобрать с земли палку, но один будет отгонять ею орла от беззащитных щенков, а другой может ударить ею собаку, ни за что, ни про что! Миа в очень раннем возрасте увидела, что жизнь бывает очень жестока и несправедлива, и так и не сумела от этого оправиться.
– А что она хотела сделать в самом конце? – нерешительно спросил Кауа, испуганно глядя на кресло, где лежала Миа.
– По-моему, перегрызть мне горло, – криво усмехнулся Адам. – Это и есть ненависть и желание убивать, которое я хотел показать тебе, чтобы ты сумел распознавать его в дальнейшем.
Кауа вздрогнул и снова прижался ко мне:
– Зачем кому-то хотеть убивать нас?
– Сейчас Миа, просто, очень разозлилась на мои слова, но у людей бывают разные мотивы: жадность, зависть, обида, – разъяснил Адам.
– Все, это – сильные чувства, а профессиональный киллер делает свое дело без особых эмоций, – заметил Лис, вероятно вспомнив что-то из своего военного прошлого.
– Не все сразу! – ответил Адам. – Я уверен, что со временем, Кауа научится распознавать, гораздо более тонкие, оттенки эмоций. Вот, Инь, например, неоднократно говорила, что чувствует, когда на нее смотрят в прицел винтовки!
– Хватит на сегодня о плохом! Отнесите Миа куда-нибудь, пусть поспит под присмотром сестры, а мы с Кауа поедем в горы, покататься на лошадях, – резко оборвала его я. – Снаружи, во дворе, нас Педро-младший поджидает.
Выбравшись во двор, я увидела, что там, в компании собак, бегают Педро—младший и Хан. За последние годы я, всерьез, занялась разведением собак, только тренировала их не для боев, а для охраны. Оба этих мальчика любили возиться со щенками, и я поручила им, отрабатывать основные команды из начального курса. Ребятам удавалось найти подход к самому норовистому щенку. Глядя на них, я подумала, что стоит обследовать и этих мальчишек, ведь я, не единожды, замечала, что они понимают друг друга не то, что с одного слова, а с одного взгляда, как и своих подопечных щенков.
– Ты слышишь Педро и Хана, Кауа? – спросила я сына, который стоял, щурясь на солнце.
– Конечно! – с удивлением сказал он.
– А они тебя? – задала я тот вопрос, что следовало бы задать довольно давно.
– Обычно – да, когда не слушают кого-то другого, но это – не совсем, то же самое, когда говоришь вслух словами, – спокойно разъяснил Кауа. – Сейчас мне сложно их позвать, они заняты с собаками.
– А матерей