пришёл в палату через три дня после предыдущего визита. Он снова принёс кое-что из продуктов. Я поблагодарил, сказав при этом, какой он верный и хороший друг. На что Витька смущённо усмехнулся и спросил, как моё самочувствие. Я ответил, мол, ничего, иду на поправку. Мы поболтали ни о чём пару минут. Потом Витька опять как бы невзначай осведомился, не вспомнил ли я чего нового из того, что случилось.
Мне хотелось выдать ему, что помню, как Жора саданул меня электрошокером на глазах у него, у Витьки. Представляю, какое лицо было бы у него. И хотелось узнать, что он мне на это ответит. Но я только буркнул: «Да так, чуть-чуть помню, как упал, но в общем… смутно». Лучше бы я и этого не говорил, но врать я никогда не любил, и это давалось мне с трудом. Витька внимательно посмотрел на меня, и в глазах его я прочитал недоверие. Вероятно, он почувствовал какую-то фальшь в моей интонации, – так же как я сразу уловил, что он от меня нечто скрывает. Он переспросил: «Точно ничегошеньки?» Я уже с лёгким раздражением ответил: «Ну а что я, по-твоему, должен ещё вспомнить?» и тоже испытующе уставился ему прямо в глаза. Витька отвёл взгляд, промямлив как-то неуверенно: «Ну, мало ли…»
Если бы на этом закрыли тему, то наверное, подозрений это бы у него не вызвало. Но какой-то бес дёрнул меня за язык в последний момент:
– Слышь, Витька, а ты сам-то видел, как я туда рухнул?
Мне всё-таки хотелось узнать, что он ответит. Витька поспешно ответил:
– Ну конечно, я ж тебе рассказывал! Ты стоял на краю ямы, и тут под тобой вдруг порода посыпалась. И ты не удержался. Мы с Жорой кинулись было тебя схватить. Но не успели… А у тебя что, сомнения? Сам, что ли, ты туда прыгнул?
Я пожал плечами:
– Да как-то странно это… Ладно, проехали.
Витька посидел ещё немного и ушёл.
А на следующий день днём в палату вошёл, к моему несказанному удивлению, Жора. Вот уж кого я никак не ожидал тут увидеть. На его широком прыщавом лице застыла эта обычная для него противная лёгкая ухмылочка. Я сразу понял, что он явился вовсе не для того, чтобы поинтересоваться процессом моего выздоровления.
– Ну чё, профессор, поправляешься? – процедил он сквозь зубы, и было непонятно, спрашивает он или констатирует факт.
– Поправляюсь, – с вызовом ответил я, глядя в его физиономию с плохо скрываемой неприязнью.
– Живучий, блин, – протянул Жора, как мне показалось, с некоторой издёвкой.
Он воровато оглянулся, плотно закрыл дверь в палату, подошёл к моей койке и нагнулся. Я ощутил его смрадное дыхание и невольно поморщился.
– Ты, это… если чё такое помнишь, так помалкивай, понял? – произнёс он приглушённым голосом и нервно облизал губы.
– А что я должен помнить? – выговорил я, стараясь не отводить взгляда от его болотных глаз, которые буравили меня в упор. С таким же выражением он смотрел на меня перед тем, как ткнуть электрошокером.
– Коли ничё, так и хер