задание, но и практически всегда смерть. А жить, коллега, мои люди так же хотят, как и все.
– Естественно, дорогой Отто. Жить хотят все, – со знанием дела подтвердил Вольф. И добавил: – Хотя все люди разные и задачи выполняют тоже разные.
– Ну, я думаю, этого кандидата мы отложим до более крайней нужды, – повернул разговор на практическую основу Грейфе. И взглянул на Скорцени. – Или как?
– Давайте посмотрим других, – согласился штурмбаннфюрер и раскрыл следующее досье.
Он опять начал читать характеристику, а Грейфе снова взял в руки фотографию.
– Зюзин… Анатолий Дмитриевич… двенадцатого года рождения… Ставропольского края… родители репрессированы в тридцать седьмом году за активное участие в белоказацком контрреволюционном движении в годы Гражданской войны… рядовой красноармеец… добровольно сдался в плен в сорок первом году… в лагере военнопленных в Виннице был завербован абвером… Однако из-за болезни (постоянно разговаривал во сне) из подразделения абвера был отчислен и переведен в охранные войска… в настоящее время имеет чин шарфюрера… Зарекомендовал себя как мастер по допросам своих соотечественников, как мужчин, так и женщин… Особенно изобретателен в добывании сведений при допросах евреев…
– Он что, до сих пор продолжает разговаривать во сне? – неожиданно спросил Грейфе.
Скорцени перевернул страницу, но не нашел ответа на вопрос хозяина кабинета и взглянул на Вольфа.
– Там есть, есть сведения, – ответил Вольф и указал пальцем на приписку в конце текста. – К сожалению, самому ему избавиться от этого порока не удалось. А мы не имеем возможности серьезно лечить людей этой категории.
– Нам он точно не подойдет. Хотя внешность у него вполне привлекательная, – сказал Грейфе и протянул Скорцени фотографию. Штурмбаннфюрер взял ее в руку больше из уважения к хозяину кабинета, чем из любопытства. Блондин, с мягкими чертами лица, с выразительным взглядом чуть раскосых глаз, у него тоже не вызвал симпатии.
– Завалит себя в первую же ночь. Я таких знаю. У некоторых бывало от чрезмерного перенапряжения нервов. Помню, как-то во время операции одного такого даже пришлось убрать самим, – сказал Скорцени. – В интересах дела иногда приходится прибегать и к таким мерам.
Скорцени вложил фотографию специалиста по допросам в досье, положил его на папку первого отвергнутого ими кандидата и взял новое дело. Открыл его и снова начал читать:
– Шило Петр Иванович… девятьсот девятого года рождения… Черниговская область… в тридцать втором году осужден за растрату денег. Но наказания избежал благодаря тому, что бежал из-под стражи… находясь на нелегальном положении, дважды менял свою фамилию, став сначала Гавриным, а затем Серковым… в тридцать пятом году, не будучи опознанным, был арестован за новое уголовное преступление, снова осужден к длительному сроку заключения и снова бежал… в сорок первом году призван в Красную армию… воевал против группы армий «Север»… в мае сорок второго