новостным службам. В подобных обстоятельствах язвительное возмущение Гюйлера оказывалось весьма кстати. Квилан и сам тщательно взвешивал свои ответы, а когда прислушивался к замечаниям Гюйлера, то словно бы уходил в себя и вскоре, к своей несказанной радости, прослыл существом загадочным и труднопостижимым.
Однажды поутру, прежде чем выйти на контакт с Гюйлером после часа наедине с собой, он встал с кровати, подошел к окну, смотрящему наружу, приказал ставням стать прозрачными и совсем не удивился, увидев за ними необъятную Феленскую равнину – выжженную дочерна, изъязвленную кратерами, затянутую пеленой дыма, клубящегося под пепельным небом; ее пересекала рваная лента разрушенной дороги, по которой с неспешностью зимнего насекомого полз обгоревший искореженный грузовик. Квилан понял, что вовсе не просыпался и не вставал с постели, а спит и видит сон.
Наземный дредноут дергался и трясся, по телу катились волны боли. Квилан услышал собственный стон. Земля дрожала. Он же застрял под этой штуковиной, в ловушке, а не внутри корпуса. Как так получилось? Ох, больно-о-о… Он умирает? Наверное, при смерти. Он ничего не видел, дышать было тяжело.
Он то и дело воображал, что Уороси утирает ему лоб, или усаживает поудобнее, или негромко, ласково успокаивает, подбадривает, шутит, но он почему-то впадал в непростительное забытье и приходил в себя, лишь когда она ускользала. Он пытался открыть глаза, но тщетно. Он пытался с ней заговорить, окликнуть, вернуть, но не мог. И всякий раз, очнувшись, он чувствовал ее ускользающее прикосновение, ее запах и голос.
– Ты еще не сдох, а, Наделенный?
– А? Кто это? Что?
Вокруг разговаривали. У него болела голова. Ноги тоже.
– Не спасла тебя новенькая броня, э? Скормить бы тебя гончим. Даже на фарш рубить не придется.
Кто-то рассмеялся. Боль пронзила ноги. Земля под ним содрогнулась. Наверное, он внутри наземного дредноута, вместе с его экипажем. Они, наверное, злятся, что дредноут подбили, а сами они погибли. Они с ним говорят, что ли? Ему, наверное, померещилось, что дредноут с развороченной башней объят пламенем. А может, в этой громадной штуке остался неповрежденный уголок? Может быть, погибли не все?
– Уороси? – прозвучал голос. Он догадался, что это его собственный.
– Ах, Уороси, Уороси! – передразнил другой голос.
– Помоги… – выговорил он и попытался шевельнуть руками, но ничего не получилось, только стало больно.
– Ах, Уороси, Уороси, помоги…
Под кортами на территории одного из факультетов Военно-технологического института в городе Кравинир на Аорме. Именно там хранились души старых воинов и военных советников. В мирное время в них не было нужды, а на войне они составляли ценный ресурс. Кроме того, тысяча душ есть тысяча душ, их нужно было спасти от мятежников-Невидимых. Так решила Уороси. Она сама избрала эту миссию. Отчаянную и опасную. Для этого она задействовала все свои связи и добилась поставленной цели, как и в тот раз, когда вытребовала,