экипажей. «Я так много времени просидела взаперти с умирающими, что почти забыла, каково это – ходить на свободе среди живых».
Так она и шла по тесному лабиринту улиц в сторону верфи, торопливо шагая сквозь пронизывающий до костей туман; звук ее шагов отражали стены из кирпича, скрепленного известковым раствором. В суровой ночи ей встретилось несколько других прохожих, и Роза еще плотнее закуталась в платок, словно он мог сделать ее невидимой, защитить от глаз незримых злоумышленников. Она ускорила шаг, и ее дыхание зазвучало неестественно громко, звук усиливался благодаря густеющему туману, который становился все непроглядней по мере приближения к порту. Вскоре сквозь шум собственного дыхания Роза различила звук шагов за спиной.
Она остановилась и обернулась.
Шаги приближались.
С ухающим сердцем она попятилась назад. Из заполнявшего улицу тумана медленно выступило что-то темное, постепенно обретавшее ясные очертания, и это что-то двигалось прямо к ней.
– Мисс Роза! – позвал чей-то голос. – Мисс Роза! Это ты?
Напряжение тут же отпустило ее. Увидев, что из тумана возник долговязый подросток, она вздохнула с облегчением:
– Черт возьми, Билли! Я надеру тебе уши!
– За что, мисс Роза?
– За то, что испугал меня до полусмерти.
Печальный взгляд, который подросток бросил на Розу, казалось, свидетельствовал о том, что она раньше и вправду драла его за уши.
– Я не собирался этого делать, – принялся жалобно оправдываться он.
И это, конечно же, соответствовало действительности – парнишка не мог отвечать и за половину своих поступков. Полоумного Билли знали все, и все от него открещивались. Он постоянно досаждал своим присутствием жителям бостонского Вест-Энда, бродя по сараям и конюшням в поисках места для ночлега, питаясь объедками, которые удавалось выпросить у жалостливых хозяек и торговцев рыбой.
Билли провел по лицу грязной рукой и захныкал:
– Ты очень сердишься на меня, да?
– Почему ты бродишь здесь в такое время?
– Ищу своего кутенка. Он пропал.
Если у кутенка была хоть капля здравого смысла, он наверняка сбежал.
– Что ж, надеюсь, ты его найдешь, – проговорила Роза, собираясь продолжить путь.
Паренек поплелся за ней.
– А куда ты идешь?
– За Эбеном. Ему нужно пойти в больницу.
– Зачем?
– Моя сестра тяжело больна.
– Как это – больна?
– У нее горячка, Билли.
Проведя неделю в родильной палате, Роза понимала, что будет дальше. В течение суток после рождения маленькой Мегги живот Арнии начал распухать, а матка – источать зловонные выделения, которые, как уже знала Роза, почти наверняка означают начало конца. Очень многие молодые матери умирали на ее глазах от родильной горячки. Она не раз замечала печальный взгляд сестры Робинсон, взгляд, говоривший: «Ничего не поделаешь».
– Она умрет?
– Я не знаю, – тихо ответила Роза. – Не знаю.
– Я