Проблема эсхатологической метафизики в русской религиозной философии конца XIX – первой половины XX веков
философского эроса. Отдельная глава в книге посвящена рассмотрению философии истории Бердяева. Автор справедливо отмечает, что для Бердяева характерна критика социального утопизма, хотя причины этого неприятия Бердяевым социальной утопии он объясняет совершенно неверно. Более того, В.П. Шестаков считает, что, утверждая, что смысл истории может лежать лишь за её пределами, Бердяев вступает в противоречие с самим собой. Он пишет буквально следующее: «утверждая эсхатологический конец истории, Бердяев опять, как нам представляется, приходит в противоречие с собственными предпосылками. Ведь если история имеет конец, если исторический процесс не бесконечен, то, следовательно, история не имеет будущего, или, во всяком случае, это будущее катастрофично, ущербно, конечно. Но сам Бердяев убедительно доказывал, что понимание исторического должно органически включать в себя все три момента: прошлое, настоящее и будущее. Утверждая конец истории, он по сути дела, исключал ту целостность исторического процесса, который он сам обосновывал»12. Здесь автор смешивает две совершенно различные бердяевские идеи – о прибыльности исторического процесса в божественной жизни и о смысле истории, который может быть лишь результатом трансценденции, поскольку сам исторический процесс не может привести к Царству Божьему, и в этом смысле у истории действительно нет будущего. Справедливости ради следует отметить, что и сама прибыльность в божественной жизни, якобы совершающаяся в мировой истории, не может быть результатом исторического процесса, но это уже относится к области заблуждений самого Бердяева, о чём подробнее будет сказано ниже.
В «Эсхатологическом сборнике», изданном в 2006 году, среди множества статей, прямо или косвенно затрагивающих вопросы эсхатологии, христианской эсхатологической проблематике посвящены лишь две статьи. Первая из них – статья Г. Пикова «Эсхатология и христианская историософия». В ней автор рассматривает исторические предпосылки возникновения христианской эсхатологии, так, как если бы христианское учение было не результатом божественного откровения, а всего лишь человеческим измышлением. Согласно автору, основа христианской эсхатологии – теоцентризм. Поскольку само время было сотворено Господом Вседержителем, возникает возможность хронологического подхода к любому событию во времени, то есть «утверждать, что оно имеет своё «вчера», «сегодня» и «завтра». Так возникает, по сути, и идея линейного времени»13.
Поскольку время дано Богом, само существование во времени нельзя назвать несовершенным. Время движется только вперёд, а это означает наличие телеологического процесса, иными словами, в замысле творения уже заключена цель. Следовательно, «у истории появляется сверхисторическое задание»14. Автор пишет о постепенном формировании трёх вариантов эсхатологии на основе библейского повествования. Первый из них связан с Богом