Проблема эсхатологической метафизики в русской религиозной философии конца XIX – первой половины XX веков
– «эсхатология» и «историософия». Затем рассматривается этимология происхождения обоих слов. Современное значение термина «эсхатология» устанавливается в трудах А. Калова и Ф. Шлейермахера. Термин же «историософия» появился в сочинении гегельянца А. Цешковского «Пролегомены к историософии», опубликованном в 1838 г. В этой работе автор развивает взгляды Гегеля на философию истории. Согласно Гегелю, история должна включать в себя онтологическое осмысление исторических процессов и событий. Таким образом, история должна быть философией истории. Подобная философия истории должна исходить из заранее заданных априорных идей, которыми определялось бы представление об историческом процессе. Такой априоризм должен выступить в качестве онтологической предпосылки, которая должна стать для истории абсолютной истиной. Поскольку для Гегеля такой онтологической предпосылкой является мировой разум, то исторический процесс совершается разумно. Следовательно, разум есть «духовная субстанция мировой истории». Подобный априоризм, исходящий из знания целого, то есть когда в исследование исторического прошлого включено и предполагаемое будущее, может, по мнению автора, являться главным признаком философии истории как историософии. Таким образом, историософия есть не просто разновидность философии истории, а онтология истории, предполагающая бытийное основание исторического процесса. Автор предлагает следующую формулировку понятия «историософия»: «Историософия – это тип философии истории, который имеет априорный, провиденциально религиозный и субстанционально духовный характер, предполагающий существование единой разумно устанавливаемой конечной цели человечества, и тем самым допускающий существование смысла мирового исторического процесса»17. Таким образом, историософия является «ведущей нитью», «онтологической осью» истории. При этом конечная цель саморазвёртывания мирового духа в истории исключительно имманентна, поскольку представляет собой создание совершенного государства как наивысшей стадии существования человечества. Не говоря уже о том, насколько эта цель является убогой как с метафизической, так и с этической точек зрения, поскольку подлинный, субъективный дух человека, а не абстрактный и несуществующий абсолютный дух Гегеля, есть стремление к заведомо невозможному и недостижимому и ничто конечное не способно его удовлетворить, поэтому высшая цель существования духа может быть лишь трансцендентной всему возможному и существующему, подобное рассмотрение эсхатологии не может являться подлинно духовной, поскольку рассматривает эсхатологию как логическое завершение исторического процесса, а не как трансценденцию из истории в вечность. Автор сам отмечает, что «историософия – это следствие наступившего господства рациональности, характерного для Нового времени»18. Историософский подход А.П. Глазкова к раскрытию эсхатологических концепций, безусловно, соответствует