перевалило за полночь. Грэгор проводил их взглядом и, завернувшись в плащ, улёгся к тёплым углям спиной. Завтра ему предстоял довольно странный день.
***
Промозглое, тревожное утро разбудило принца, едва народившись в облачном небе. Превозмогая себя, он избавился от уютного «кокона» и, немного размявшись, занялся костром, чтобы согреть воды. В душе мужчины было так же ветрено, как и вокруг. Словно бы порывы осеннего холода без труда проникали туда, взметая обрывки мыслей и эмоций, а затихая, дарили зыбкий покой.
Каяна появилась, как обычно неслышно, когда над котлом стал клубиться терпкий, от листьев и ягод, пар. Грэгор приветствовал гостью кивком и, молча разделив с ней завтрак из вяленого мяса, ароматного хлеба с травами и свежих овощей, провизии, которую выдала кормящая Илдариона, начал собирать вещи.
– Как мне тебя призвать в нужную минуту? – спросил он девушку, сидевшую, поджав ноги, на покатом боку валуна.
– Вот, – она подняла руку и стянула с тонкой шеи цепочку, на которой висела точно такая же фигурка раскидистого ясеня, как та, которую давеча выдал принцу Лоранд, – ты должен…
– Знаю, как этим пользоваться, – мужчина повертел гладкую подвеску в пальцах, – но что, если рядом с площадью нет ни единого дерева или куста?
– Есть. Там должна быть осина, которую местные украшают зелёными лентами на праздник весны.
– Чтож, тогда я дам тебе знак, – принц махнул рукой и направился к просвету, в котором виднелась трава и кусок пасмурного неба.
Местные условились о том, что соберутся на главной площади в полдень. Принц оказался возле крайнего дома Обинхора примерно за час до этого времени. По дороге, он уже не мог избегать взглядов на дымную груду Пророка. Вулкан словно бы вырос за ночь, подтянулся, навис над округой своим грозным, неумолимым телом. И, когда мужчину обступили приземистые дома города, он испытал облегчение.
После вчерашнего, по улицам шатались осоловевшие люди. Они мутными глазами смотрели по сторонам, вполголоса болтали со знакомыми, спали под вывесками лавок и мастерских. В то, что совсем скоро они отправятся подносить дары кому бы то ни было, Грэгору верилось с трудом. «Но Ракш подери! Какая отличная мысль – напоить всех накануне такого события, чтобы никто не одумался, – он переступил через лежащую на мостовой оглоблю и, подняв глаза, увидел смутно знакомое бородатое лицо, наблюдавшее за ним из окна ближайшего дома. Секунда, и оно исчезло в темноте комнаты, – да уж, местечко забавное».
Площадь напоминала поле брани. Остовы свиных тушь печально висели над потухшими кострами. Отходы пышной трапезы, размётанные по столам, доедали бодро жужжащие мухи и деловито снующие крысы. Доски от помоста, частично разобранного, частично брошенного как есть, валялись прямо под ногами. А с правого края от него, действительно стояла осина, которую принц не заметил вчера.
Найдя укромное место в тени от крыльца таверны, он сел у стены и стал ждать, наблюдая в полудрёме за спором двух, некогда нарядных, женщин о словах песни, которую обе