просигнализировал официанту, взял бокал с шампанским, сделал маленький глоток и огляделся.
Народ томился. Великая Певица своим быстрым отбытием как бы дала оценку выставке, и все остальные уже не утруждали себя самостоятельным поиском истины. Бродили из вежливости от картины к картине, переговаривались со знакомыми и поглядывали на часы, чтобы слишком поспешным бегством не дать причислить себя к людям, у которых нет собственного мнения.
Егор двинулся в обход. Здоровался с одними, коротко заговаривал с другими и все никак не мог отделаться от мысли, что участвует в каком-то великом надувательстве. Со всех сторон на него глядели чудные, странные полотна, а он вынужден был острить, возмущаться и убеждать себя и других в том, что подобные шутки – дурной вкус и что кто-то непременно должен за это ответить. На некоторых лицах он улавливал чувства, схожие со своими, но то был словно короткий отсвет в ночи, возникающий и мгновенно исчезающий. Все будто прятались в норки и панцири, боясь признаться окружающим, что находятся бок о бок с чем-то поистине оригинальным и прекрасным. Возникни маленькая искра – и фарс превратился бы в триумф. Но искры не возникло, больше того, ее поспешно затоптали, не видя в ней надобности, и это был окончательный приговор.
Егор залпом допил шампанское и решил, что пора уходить. Вдруг послышался знакомый перестук каблуков. Из-за угла, как из засады, выскочили две неприкаянные красавицы и подбежали к нему.
– Извините, – заговорила одна из них, звезда ситкома, блондинка в коротеньком бирюзовом платье-тунике. – Вы писатель? Егор Горин?
Она отчаянно стреляла глазами и перебирала десятки форм улыбки, от застенчивой до самой обольстительной, продолжая играть роль, принесшую ей всероссийскую славу и возможность утвердиться среди тех, кто пришел сегодня на эту выставку.
– Да, – подтвердил Егор, оживая. – Он самый.
– А вы не могли бы…
Блондинка начала рыться в сумочке, показывая то младенчески нежную складку подмышки, то глубоко утопленную ложбинку груди, то белые ровные зубки, то матовую коленку.
– Сейчас, секундочку, простите, – лепетала она. – Застряла.
Виновато улыбаясь и даже покраснев – все же она была неплохой актрисой, – девица вытащила из сумочки экземпляр последней книги Егора.
– Вот, – протянула она ему томик, то тараща, то кося шалые цыганские глаза. – Не могли бы вы подписать?
Егор усмехнулся про себя. Западня немудреная, эта девица шла к цели прямо, не тратя силы на обходные маневры и полагаясь исключительно на свои женские достоинства.
Что ж, он был не против. Каждый имеет право на поиск теплого уголка в этой неприветливой, так быстро смыкающейся над тобой вечным холодом жизни. Почему эта девушка, столь привлекательная и в сущности простодушная, должна отставать от других? К тому же достоинства у нее были более чем весомые. Одна родинка над верхней губой чего стоила.
– Конечно, подпишу.
Егор взял книгу.
– Читали?
Механизм