прошлой жизни, уже почти не волновали меня. Мама сообщила, что мне звонили Димка и Вика, разыскивая меня, но я попросила не давать им мой новый номер телефона (мне даже завели новую симку). Мне не хотелось вовлекать их в неприятности, а, как я уже убедилась, любой, находящийся рядом со мной, подвергался самой настоящей угрозе, а кроме того, вдруг поняла, что не представляю, о чем буду с ними говорить. Моя жизнь изменилась так круто, что иногда казалось, что между мной и миром обычных людей лежит огромная пропасть.
Вот и мама… Поговорив со мной минут пять, она вдруг замолкала, и мы молчали, разделенные, нет, даже не расстоянием, чем-то неизмеримо большим.
– Ну что, пока? – говорила я, когда тишина становилась совсем невыносимой.
– Пока, – отвечала мама, и мне казалось, что в ее голосе звучит облегчение.
– Будь огурцом! – привычно кричал в трубку папа.
Наверное, так было суждено: в один из дней они подобрали меня и обогрели в своей семье, но пришел час, и они отпустили меня – так же просто и безболезненно, как окрепшего голубенка Мерлина.
Мысль, только ли это последствие гипноза или нечто большее, не оставляла меня в покое. Так или иначе, но разговоры наши становились все короче и суше, а я все больше погружалась в новую жизнь.
Кроме занятий с Артуром, о которых я уже рассказывала, я посещала уроки танцев и те ужасные примерки, которые устраивали для меня Жюли и портниха. Раньше я даже не представляла себе, насколько это утомительно. Эти двое решили создать нечто совершенно особенное и подгоняли платье под мою фигуру так долго, что я теряла всякое терпение. К концу примерки я обычно была вся истыкана булавками, а спина буквально разламывалась от боли.
Немногим лучше оказались уроки танцев. За короткое время мне предстояло выучить множество затейливых фигур и комбинаций.
Но не меньший материал для наблюдения представляла и сама учительница. Все началось с того, что я заметила, что Жюли исподтишка наблюдает за мной и Артуром, и, в свою очередь, стала присматриваться к ней. Француженка оказалась прелюбопытным объектом для наблюдений и явно отличалась от других вампиров, она держалась в обществе холодно и чуть отстраненно. Я бы сказала, что в ней была некая тайна, дразнившая мое журналистское обоняние ароматом неизвестности.
– Расскажи мне о Жюли, – пристала я как-то к Артуру.
Вопрос застал его врасплох.
– Ну, она – одна из старших, – задумчиво произнес он. – Ее у нас уважают, однако она никогда не вмешивается в дела Дома. Думаю, ей это просто неинтересно. Зато по вопросам этикета и всяких там танцев на нее можно положиться. Это она здорово умеет и всегда готова помочь.
Больше Артур о Жюли ничего не знал, и я поняла, что все сведения мне придется добывать самой.
– Как ты замечательно танцуешь, – сказала я как-то на уроке танцев, когда Жюли показывала мне очередную фигуру менуэта.
– Танцы, можно сказать, у меня в крови, – ответила она, поправляя мою осанку.
– Ты была