как Артур, можно было только мечтать! Раньше мы танцевали с ним один-единственный раз – на том самом школьном балу, вспоминать который мне сейчас не хотелось. Как же все изменилось с тех пор! И только сильные и нежные руки Артура, уверенно направлявшие меня, дарили ощущение стабильности, заставляли поверить, что все будет хорошо.
– «Ты блистательный принц золотой андерсоновской сказки»[3], – шептала я ему, прижимаясь к нему в туре вальса, и моя голова сладко кружилась от аромата сандала и пряностей, причудливо смешавшихся в его туалетной воде, а еще от того, что он был рядом со мной.
Пока мы вальсировали, Жюли смотрела на нас, и на ее красивом лице читалась тоска. Как я уже говорила, она давно приглядывалась к нам с Артуром, и я уже не сомневалась: в ее прошлом была некая романтическая, возможно, грустная история.
После урока я осталась поболтать с Жюли и, чтобы вызвать ее на откровенность, рассказала нашу с Артуром историю. Она слушала очень внимательно, и я понимала, что все это действительно волнует ее. В тот раз она сама так и не проговорилась, однако я заметила, что ее отношение ко мне переменилось, превратившись из формального в настоящее, дружеское. Постепенно она разговорилась и сама. И вот что мне удалось узнать.
Во время расцвета своей карьеры ослепительная красавица, звезда «Мулен Руж» влюбилась в Сергея – заезжего русского офицера, да так сильно, что тайком бежала с ним в Россию. Здесь ей пришлось пережить смерть своего возлюбленного. Что делать чужеземке в чужой холодной стране, над которой к тому же уже собирались грозовые тучи? Жюли искала лишь смерти, которая явилась перед ней в необычном обличье. Все это мне удалось вытянуть из нее буквально по слову. За время подготовки к балу мы немного сблизились с ней, и она оказалась вовсе не такой гордой и холодной, как представлялось с первого взгляда. Сто лет спустя она все еще любила своего Сергея. Я слышала, как менялся ее голос, когда она произносила его имя. Я даже чувствовала, что в ее груди в этот момент снова начинает биться сердце. Если бы меня попросили назвать самую великую историю любви, я назвала бы не имена Ромео и Джульетты – что успели они, умершие слишком рано, чтобы понять, как можно жить друг без друга, – а имена русского офицера и французской танцовщицы. Сергея и Жюли. Я надеюсь, что моя любовь к Артуру будет столь же глубокой и верной, только хотелось бы, чтобы немного более счастливой.
– Ну, что ты теперь скажешь, мой мальчик?
Его голос, как всегда, когда он говорил с Артуром, был полон отеческой заботы. В его присутствии больше всего хотелось опуститься перед ним на колени и откровенно рассказать все, переложить бремя забот и волнений на надежные, крепкие отцовские плечи.
Да, хотелось, но Артур не мог себе этого позволить.
Он уже не помнил, когда именно между ним и Отцом пробежала черная кошка. Скорее всего, упрямство зрело в нем постепенно, накапливаясь в душе по крохотной капельке. И откровенность делалась все более и