новую «рабоче-крестьянскую власть» и помогавшего в ее установлении. К концу 1918 года вырвавшиеся из пеленок и усилившиеся белые армии Деникина на юге России, Колчака в Сибири и Миллера на севере страны довольно легко захватили крупные области, где их приходу зачастую предшествовали восстания местного населения. Часто к мятежам против большевиков здесь приводили первые зверства ЧК вкупе с продразверсткой, первыми опытами военного коммунизма и другими сюрпризами новой власти.
Самые крупные восстания, пригласившие кадровые белые армии уже на освобожденную повстанцами территорию, произошли именно в местах работы самых жестоких и выполнявших «ленинские планы» отделов ЧК. На Волге, где восстали эсеры и создали Самарский Комуч (Комитет Учредительного собрания), в Центральной Сибири, где особой жестокостью отличалась Омская ЧК во главе с фанатичным большевиком Шебалдиным, на Ставрополье, где местные чекисты во главе с Атарбековым в 1918 году устроили массовый своз заложников и бойню их в Пятигорске.
В далекой от центральной власти Сибири губернские отделы ЧК в 1918 году вообще отличались особой лютостью и расшатанной дисциплиной среди руководителей или рядовых сотрудников. Доходило до того, что их особенно рьяных начальников приходилось одергивать из Москвы в силу совсем уж бессистемных зверств и перегибов даже с точки зрения самой большевистской власти в центре. Так это было с тем же Шебалдиным в Омске, с мрачно известным начальником Пермской ЧК Воробцовым, со страдавшим психозами и запоями председателем Томской ЧК Берманом (этого будущего шефа ГУЛАГа даже с поста за пьянство хотели снять), с организатором Екатеринбургской ЧК Ефремовым – ранее боевиком-террористом уральского отделения РСДРП по партийной кличке Финн.
Особенно показателен пример Дона, где местные казаки презрели свое реноме главных цепных псов царской власти и в 1918 году добровольно дали установить у себя советскую власть. Пришедшие с фронта и разложенные большевистской агитацией их части отказались противостоять ленинской власти и даже сами попросили шедших их защищать еще малочисленных корниловцев покинуть пределы Области войска Донского. А немногие отряды казаков, не принявших советской власти, как отряд поручика Чернецова, разгромили сами «красные казаки»; видя эту капитуляцию Дона, отрекся от власти и застрелился сам донской атаман Каледин. Пришедшая на Дон практически без боя советская власть сразу привела с собой ЧК, политику расказачивания и первую волну казачьего геноцида на Дону. Сразу в Новочеркасске было арестовано донское правительство и депутаты войскового Круга, своей нерешительностью допустившие почти бескровное занятие Дона красными, уход отсюда слабой еще Добровольческой армии и самоубийство в отчаянии Каледина. В первые же дни советской власти здесь ЧК расстрелян избранный взамен Каледина донской атаман Назаров, председатель войскового Круга Волошинов и многие депутаты этого казачьего парламента. При этом один