не рассчитывал попасть на допрос.
Антон поднялся из-за стола, подошел к окну и, глядя в него, сказал:
– Это не допрос. Мне хочется узнать ваше предположение, как человеческие кости могли попасть в колодец?
– Какое может быть предположение. Убивать у нас некому. Разве, какой прохожий по пьянке свалился… Только я, например, не помню, чтобы у нас в округе кто-то бесследно терялся. – Столбов отогнул рукав комбинезона, посмотрел на часы. – Ехать вообще-то мне надо. Затянул с ремонтом, председатель и так уж сердится.
Легок на помине, в кабинет заявился Чернышев. Разведя руками, он с упреком уставился на Столбова:
– Витька, голубчик, ты уедешь сегодня или нет?
– Я что? Я хоть сейчас… – Столбов взглянул на Антона.
– Все еще не переговорили? – Чернышев устало опустился на свое место за столом. – Ох, заждались нашей помощи соседи. У вас еще надолго разговор?
– У меня все, – сказал Антон. – Пусть едет.
Столбов быстро поднялся, подошел к двери и на секунду задержался, будто хотел что-то сказать.
– Поехали, голубчик, поехали, – нетерпеливо махнул ему Чернышев. – Да, смотри, не подведи наших. Работай как дома!
– Когда я подводил? – хмуро проговорил Столбов и вышел.
– Толковый парень, – кивнул в сторону двери Чернышев. – Не вовремя только жениться надумал, сенокос на носу, а он свадьбу затевает.
– Уж очень неразговорчивый, – заметил Антон.
– Это точно. Разговор из него хоть клещами вытягивай. Еще один такой «говорун» у нас есть. Сенька Щелчков – шофер, который сегодня нас возил. Правда, тот, как испорченный электрозвонок: трезвого не включишь, пьяного не выключишь. Ну, Сенька понятно – на трезвую голову своего заикания стесняется, а этот складно говорить умеет. Как-то на общем собрании подзавелся. Так, скажу тебе, такую речугу закатил, что все рты пораскрывали! А пока не заведется, молчит. Хорошо – молчит, плохо – тоже молчит, – Чернышев устало потер виски. – Что вытянул из него?
– Воду, оказывается, из колодца для питья не брали…
– Как не брали?
– Плесневелая была, – словами Столбова ответил Антон и коротко пересказал содержание разговора.
Чернышев долго сидел молча, тер белые от седины виски, словно у него сильно болела голова.
– Это для меня новость, – наконец сказал он. – А кто давал команду землей колодец засыпать?
– Говорит, бригадир.
– Ведерников? Вот хрыч – мне ни слова об этом.
Чернышев задумался, и Антон услышал, как нудно бьется об оконное стекло крупная муха. Тяжесть несбывшейся надежды навалилась на Антона. Еще утром хотелось взяться за сложное дело, которого ждал с первого дня работы. Вспомнилось, как после разговора с подполковником радостно екнуло сердце, как боялся, что за расследование возьмется Кайров. Утром казалось, стоит приехать в Ярское, ухватиться за конец ниточки, и пойдет, и пойдет распутываться клубок забывшегося от времени преступления. Вместо этого – день проходит, а ни ниточки, ни клубка и в помине нет. Сплошной туман.