плоти и отложила нож.
– Как это… – начала Шанвах, но осеклась и задохнулась. Глаза у нее округлились.
Ренна обернулась и увидела спускавшихся по лестнице Арлена и Джардира.
– Что ты делаешь? – властно спросил Джардир.
Сложив для толчка ноги ножницами, Шанвах перекатилась со спины в коленопреклоненное положение и замерла перед Джардиром. Упершись ладонями в пол, она уткнулась между ними лбом, и свежие рубцы коснулись дерева.
– Молю о милости, Избавитель! Дочь Харла пометила меня по моей просьбе.
Джардир нагнулся, подцепил пальцем ее подбородок и запрокинул лицо:
– Твоя мать постоянно хвасталась твоей красотой. Она похвалялась, что легко найдет тебе мужа.
– Да, племяннице Избавителя легко найти мужа, красавица она или нет, – ответила Шанвах. – Но в бездне не будет ни красоты, ни мужей. Только алагай и шарак.
– Ты настолько же мудра, насколько отважна, племянница, – кивнул Джардир. – Честь твоя не имеет границ.
Шанвах никак не отреагировала внешне, но ее аура осветилась гордостью.
– Могу ли я следующим пометить отца?
Джардир покачал головой:
– Боюсь, что он нам опять понадобится. У нас есть новые вопросы к князю лжи.
Аура Шанвах, только что сиявшая чистым золотом, превратилась в водоворот красок – гнева, негодования, униженности. Это увидели все, но она сохранила выдержку и быстро потупилась.
– Говори, – приказал Джардир. – Я вижу в твоем сердце занозу-вопрос, и мы не можем допустить, чтобы рана загноилась.
– Разве мало позора моему отцу? – спросила Шанвах. – Он заперт в безвольном теле! Неужели мы позволим Алагай Ка насиловать его дальше? Честь отца не имела границ. Молю тебя – если нельзя его исцелить, дай мне помочь ему уйти одиноким путем.
– Не каждому воину, племянница, выпадает удача принять быструю смерть на когтях алагай, – ответил Джардир. – Многие герои – мужи великие, наставник Керан к примеру, учивший твоего отца, жили с увечьями, которые, как им казалось, навсегда исключали алагай’шарак. За верное служение Эвераму мы обязаны почитать этих мужей не меньше, чем тех, кто идет одиноким путем.
Шанвах шевельнулась.
– Ты сам говоришь, Избавитель, что изувеченные в битве отстранены от алагай’шарак. А моего искалеченного отца ты посылаешь обратно в бой.
– Такое случалось и раньше, – сказал Джардир. – Бессчетное множество калек вызывались послужить в Лабиринте приманкой; они погибали во славе, когда направляли демонов к роковому концу.
– Твои слова, Избавитель, конечно, справедливы, – уперлась Шанвах, – но у моего отца нет воли, чтобы стать добровольцем. Я не верю, что он желал бы подобного… осквернения.
Ренна увидела, как в ауре Джардира растет раздражение. Он не привык, чтобы подданные учиняли ему допрос – тем более та, кому едва исполнилось восемнадцать. Но он сделал вдох, и аура вновь очистилась. Арлен учил Ренну этому приему, но у нее ни разу не вышло.
– Ты делаешь честь своей семье, Шанвах вах Шанджат, –