как можно мягче.
Она отстегнула от пояса кошель и протянула Ризолли.
– Вот возьмите, возможно, эти скудо приведут вас в лучшее расположение духа. Ваша мансарда нужна мне ещё ровно на месяц.
Булочник нехотя взял кошель: тот оказался весьма увесистым.
– Хорошо, сударыня. Ещё месяц вы можете арендовать мою мансарду, но не более того.
Солнце клонилось к закату. Альберт проверил реторту – всё в ней было по-прежнему. Шла двенадцатая неделя опыта, оставалось ещё две недели до появления гомункула[22]. Но и после его появления достичь желаемого удастся не сразу. Алхимику придётся питать его кровью, дабы магическое создание получило вожделенное свойство – узнавать чужие желания и передавать их хозяевам, в роли которых выступали бы Альберт и Лукреция.
Вот уже много лет как Альберт стремился к одному – деньгам, власти и абсолютной свободе. После неудачного опыта в замке Марицетти Альберт не отчаялся и не испугался, он понял, что есть нечто сильнее духов и с этим «нечто» можно заключить союз, что он и пытался сделать в прошедшие годы. Но «нечто» не шло на контакт с Альбертом и не спешило овладевать его грешной душой. Почему? – Альберт не понимал.
Наконец маг добился успехов: создал своё учение и даже написал несколько трактатов, правда, весьма посредственного содержания. У него даже появились последователи. Некоторые из них были просто любителями острых ощущений, как его покровительница – мадонна Лукреция Требби, иных же одолевало чувство мести, которую они собирались свершить при помощи магии. Но толковых учеников у Альберта не было. Он часто вспоминал юного Конрада, с годами понимая, что предал его и бросил в трудную минуту в весьма щекотливой ситуации.
Философские мысли и воспоминания резко оборвались появлением в двери двух стражников и монаха-доминиканца в капюшоне, скрывающем лицо.
– Что вам угодно? Почему вы врываетесь ко мне в мансарду в столь поздний час? Я – Альберт Савойский, у меня есть покровители, и вам это не сойдёт с рук! – возмутился Альберт отъявленной наглости.
Монах молча посмотрел на Альберта, из-под капюшона блеснули полные ненависти глаза, затем он осмотрел помещение и дал знак стражникам. Они того и ждали – тут же скрутили алхимика, не придавая значения его крикам и угрозам, выволокли на улицу и бросили в повозку.
Монах, не спеша, собрал фолианты и пергаменты с записями Альберта, сложив их на стол: они могут пригодиться при расследовании и пролить свет на еретические занятия алхимика, затем подошёл к реторте. Она была наполнена серо-зелёным веществом.
«Какая мерзость! – подумал доминиканец, его переполняло чувство брезгливости. – Наверняка этот безбожник выводил какое-нибудь уродливое чудовище!»
Он взял реторту и с размаху бросил её на пол: стекло разлетелось в разные стороны, липкое вещество растеклось, распространяя отвратительный