начинали выстраиваться в импровизированную очередь без конца и начала, расползаясь в ожидании автобуса по перрону прибытия, словно муравьи, готовые наброситься на обездвиженную гусеницу. Я пристроился к толпе с левого края. Замысел мой не отличался оригинальностью и строился на том, что мне, подхваченному толпой, удастся, пробраться в салон через третью дверь. Совсем не улыбалось в подобную жару утрамбовывать застрявших на подножке граждан, стараясь протолкнуть их внутрь ещё на десяток сантиметров, и протискиваться самому на освободившийся пятачок, молясь, чтобы дверь за моей спиной закрылась. Я попробовал пересчитать, сколько здесь скопилось страждущих уехать питерским рейсом, но на третьем десятке сбился и плюнул на столь безнадёжное дело. Мужчины, среди которых было несколько человек с увесистыми громоздкими рюкзаками, женщины с сумками и баулами, дети разных возрастов, все они болтались с места на место в поисках наиболее выгодной позиции, и вести учёт среди этого броуновского движения не имело смысла.
Когда объявили наш автобус, толпа заволновалась, встрепенулась, превратившись в, как бы, единый организм, сконцентрировавшийся перед выполнением боевой задачи. Многие, считая себя хитрее остальных, пытались пробраться вперёд, оттого вскоре ожидающие переместились с перрона на проезжую часть. Контролёр, вышедшая, поначалу, из здания вокзала, глянула на колышущуюся распаренную массу, и лишь махнула водителю рукой, передав ведомость ему в окно.
Движок «Икаруса» взревел, выпустив в сторону чёрные выхлопные газы, и «гармошка» медленно и осторожно приблизилась к толпе, ожидавшей транспорт. Я мысленно возблагодарил создателя, ведь сегодня транспортники расщедрились и выделили на маршрут сдвоенный автобус. Тревожно гудя, напоминая улей растревоженных пчёл, люди бросились к открывшимся жёлтым дверям и бойко стали взбираться вверх. Меня оттёрли к колесу, и я какое—то время протискивался вперёд, радуясь, что не имею с собой тяжёлой сумки. Застрявшую в дверях крепкую крупную тётку лет шестидесяти, тащившую за собой на колёсиках раздутый рюкзак, двое мужчин вдавили внутрь, а затем, переругиваясь, закинули туда же её груз, зацепившийся за ступеньки. Не растерявшаяся бабка, беспрестанно охая и повторяя: «Да, что же это такое творится, бабоньки?!», поправив сбившийся на глаза цветастый платочек, с удовлетворённым кряхтением рухнула на первое попавшееся, жалобное скрипнувшее под ней, свободное место, слегка навалившись на расположившуюся у окна девушку в тёмных очках, брезгливо поморщившуюся при этом.
Я получил билет без места, поэтому, чуть сдвинув лежащий прямо посреди прохода бабкин рюкзак, быстро протиснулся в самый конец салона и расположился там у заднего окна, замазанного никогда не смываемой грязью.
– Молодой человек, закройте, пожалуйста, люк, сквозняк же будет, окна все нараспашку, – обратилась ко мне, рассевшаяся неподалёку женщина