прозрачная стена, которая, двигаясь вместе со мной, не давала приближаться.
Я прошёл около двадцати метров и остановился. Затем ещё раз проделал то же самое. Водители, уставившись в лобовое стекло, отъезжали назад ровно настолько, насколько я продвигался к ним. Я чувствовал себя дирижёром оркестра.
Я остановился снова и огляделся. Люди на тротуарах не видели того, что творилось на дороге. Словно утро продолжалось и всё вокруг не изменялось моим развлечением. Начинался новый рабочий день, и прохожих было уже достаточно. Я с сожалением думал лишь о том, что никто из них не мог увидеть того, что я вытворял. Их мозг отключался или заставлял тех видеть что-то другое, но что – я ещё не знал.
Ускорив шаг, я пересёк дорогу. В тот раз я заторопился в школу с чувством полного удовлетворения. Настроение улучшилось.
Я успел. Кабинет был открыт, а на партах лежали листы с печатью для выполнения экзаменационной работы.
Пройдя к своей парте в самом конце класса, я сел вместе с остальными. Через сорок минут выполнив четыре задания из пяти, я решил действовать.
Потянувшись, разминая руки, словно я собирался сделать «сальто-мортале», создал конфликт, из-за чего, правда, испытал лёгкий стыд – мне пришлось крикнуть на учителя, который не успев отреагировать, сразу попал в мою ловушку вместе со всем классом. Я утешал себя лишь тем, что Дмитрий Николаевич – наш преподаватель математики, всё тут же забудет и даже скорее всего, не вспомнит о том, что случилось. С этим выводом, увы, я ошибался.
Позже, тот встретив меня в коридоре – отозвал в сторону и попросил больше не прыгать по классу как мартышка. На моё недоумение, он ответил, что помнит прекрасно, как я встал и вышел в ряд между партами. Затем внезапно замолчал и пробормотав, что «остальное не моего ума дело» – ушёл. А я остался стоять удивлённый, пристыженный и вместе с тем мне хотелось смеяться. Тот помнил, но не так, как оно было на самом деле. А я убедился, что люди забывали не всё.
А тем днём, напряжение создало реакцию, которая пропорционально поставила «защиту» вокруг меня. Конфликт, не успев начаться, тут же погас, и Дмитрий Николаевич потерял ко мне всякий интерес. Тот вернулся к своим бумагам, изредка поглядывая на склонившихся к партам, учеников, словно ничего не случилось.
Я встал и не спеша вышел к доске, изнутри меня инстинктивно всё сжималось, я ждал, что кто-нибудь из моих одноклассников сейчас рассмеётся в спину и закричит, что «Корионов нарушил дисциплину на экзамене!». Но совладав со своими инстинктами, я, скорчил гримасу, громко произнёс, как мне казалось, повторяя голос Дмитрия Николаевича – «Здравствуйте 7 „В“ класс»! Затем картинно развернувшись, прошёл по рядам.
Дойдя до Киры, я остановился и заглянул в её листок. Прядь светлых волос лежала на плече. Я не сдержался, прикасаясь словно к золотому руну, осторожно провел пальцами по волосам. Кира отреагировала, тут же повела плечом, словно сгоняла севшую