нравилось чувствовать себя с ним, каким я был. Не скрываясь. К тому же он знал куда больше, чем я. Поэтому я черпал многие знания из его кладези размышлений и каких-то фантастических идей. Я воспринимал его, как старшего брата, и он как никто другой мог мне помочь разобраться с этой проблемой.
Позвонив с домашнего телефона, я договорился, что подъеду к вечеру. Он целыми днями готовился к экзаменам, и в отличие от меня всё ещё их сдавал. Сроки сдачи в старших классах тогда были другими и отличались от средней школы.
Около шести часов вечера я вышел из метро на Авиамоторной улице и пересёк Шоссе Энтузиастов, как всегда, по проезжей части. Экономя время и расстояния я часто бегал, не дожидаясь сигнала светофора, эгоистично полагая, что всё равно мне ничего не будет. Машины, пропуская меня, снова возобновляли движение.
Это стало уже обыденным. Даже такие широкие трассы, как Шоссе Энтузиастов меня не смущали. Не оборачиваясь, оставаясь незаметным для всех, я полагал, что не нарушал ничьего спокойствия. Но, как всегда, ошибался.
Будь у меня смартфон, никаких бы иных доказательств не потребовалось. Но тогда я бежал с намерением показать единственному другу, причину того, с чем я столкнулся. Что оставалось необычным и наверняка ещё неизученным наукой.
Я бегом нёсся по Авиамоторной к новому Лефортовскому рынку. Так называли местную «толкучку», где можно было продать или «толкнуть» какие-то вещи, а также купить постепенно заполняющее страну стараниями продавцов-«челноков» польско-турецкое барахло. Та, не смотря на небольшую площадь, уже стала криминальным сборищем. Ради этого рынка я и мчался к Митьке, чтобы, как говорится совместить приятное с полезным.
В этот раз, как в прочем и в другие, долго ждать не пришлось. Двое подвыпивших мужчин возле рюмочной, что-то не поделили между собой и явно собирались подраться. Один уже замахнулся, но не успел я подойти, как оба с потускневшими глазами вместо того, чтобы ринуться друг на друга, пересекая точку соприкосновения, опустив руки, медленно, действительно словно зомби, разбрелись в разные стороны.
Я усмехнулся. Сейчас такое поведение людей меня чаще смешило, нежели пугало. Я развлекался и недоумевал после, почему раньше так этого боялся? Разве не было комичным, когда два разъярённых человека, с красными лицами и вздувшимися на висках, венами, внезапно становились кроткими, как овечки.
Сейчас я, конечно, понимаю, что за страх отвечал собственный инстинкт самосохранения и тот был прав. А тогда, я решил, что мне больше можно было не ходить в кинотеатр на комедии. Эти люди выглядели, как ковбои из фильма «Человек с бульвара капуцинов», нелепыми, внезапно подобревшими, оставаясь при этом тем, кем были на самом деле – злобными алкашами, желающими драться по любой причине. Каждый раз пресекая подобные драки я думал «Как жаль, что Митька этого не видел». Как никто не видел в целом мире. Но да, тогда я ошибался. За мной всё это время наблюдали.
Придя к другу, я первым