но я все-таки решил сходить в магазин еще раз, смутно понимая, что делаю это в попытке найти там Пат. Я совсем сошел с ума.
Людей в супермаркете практически не было, я купил итальянскую дыню за евро килограмм, прошутто, двести граммов за три евро, и большую бутылку просекко за пять евро девятнадцать центов. Как уже говорил, я довольно много зарабатывал, получил после смерти отца приличное наследство, но привычки тратить много денег так и не приобрел. Во многом благодаря Пат – она удерживала меня от лишних трат, что я находил очень трогательным. Сама Пат говорила, что постоянное наличие денег – это очень хорошая штука, и я с ней соглашался. В результате мы могли поехать в любое место на земном шаре – на это деньги были всегда.
Я шел домой с дыней в руке и думал об этом, а еще о прошлом муже Пат, который в это же самое время находился вместе со мной в одном и том же городе.
Попробовать дыню мне не удалось. Под дверью остановилась машина, и энергично задребезжал звонок – за дверью находился кто-то чрезвычайно напористый. Догадаться было не сложно – это был Пино.
– Привет! – рявкнул он мне в лицо. – Просиживаете в печали штаны, а я потею как проклятый раб! Быстро собирайтесь. Мы нашли бывшего вашей жены. Сейчас мы к нему поедем.
Глава восьмая
В следующий раз это произошло в Кабуле. Гулять после наступления комендантского часа там считалось неразумным, тем более что Кабул – это город, где с закатом жизнь действительно замирает полностью, все погружается в темноту.
Мы засиделись в туземном ресторане, ели крошечные кусочки баранины, изжаренные на таких же крошечных шампурах, глазели на улицу, где кроме явно старых и новых, потрепанных и не очень машин, бежали по асфальту ослики.
В ресторане работал телевизор, на экране которого мелькали танцовщицы в разноцветных одеяниях. Музыка могла бы помешать разговору, но мы с Пат давно уже молчали – она смотрела на осликов, а я разглядывал ее.
Бессмысленно описывать совершенство девушки, в которую ты влюблен. Что толку пытаться объяснить форму носа, ямочку на щеке, изгиб шеи или сделать другую заранее проигранную попытку найти новый эпитет для глаз или волос. Все это не надо – просто когда красивую женщину любят, а она любит в ответ, то солнце, переливающееся в ней, будит даже слепых.
Я смотрел на Пат и испытывал восторг, который волнами сменялся грустью – я вдруг понимал, что все это не вечно и мы рано или поздно расстанемся. «Я тоже иногда чувствую это», – как-то призналась мне Пат, – «боязно, когда так хорошо. Не может быть, чтобы вот так».
Наконец улица совсем опустела, мы попрощались с афганцами, к которым ходили ужинать каждый день, и отправились в гостиницу. Темные улицы сменялись, пока мы не поняли, что заблудились.
* * *
– Только не вздумайте там болтать, – приказным тоном обратился ко мне Пино, когда мы сели в машину и тронулись. –