вам правду – я не знаю, как русские врут. Я знаю, как врут итальянцы, французы, албанцы, даже цыгане, но про русских ничего не знаю. Только не говорите мне, что русские не врут. В конце концов, все мы одинаковые. Особенно, – глубокомысленно добавил он, – если дело касается женщин.
Полицейский автомобиль остановился рядом со старым домом, стены которого были окрашены в ту великолепную сиену, которая делает Рим таким чувственным, таким таинственным, таким удивительно красивым. В арке, куда мы вошли, стояло апельсиновое дерево в гигантском горшке, рядом с ним высился обломок колонны, на верхушке которой стояла мраморная голова мужчины с закрытыми глазами и отколовшимся носом.
Лестница, ведущая из подъезда наверх, была великолепна. Плавным единым движением она поднималась вдоль стен, оставляя внутри себя большое пространство, заполненное воздухом и светом, что падал сквозь стеклянный купол в крыше. До блеска натертые дубовые ступени и перила выглядели очень старыми – дому явно было больше ста лет, – но ни одна паркетная доска не скрипнула, пока мы поднимались на третий этаж. Перфетто! – как сказали бы итальянцы.
Старая лакированная дверь с латунными украшениями открылась тоже без всякого скрипа. Человек на пороге был высоким и плотным. Короткие светлые волосы и сонное выражение лица. Голубые глаза.
– Что вам нужно? – недовольно спросил он. – Кто вы такие?
Пино ловко оттолкнул меня своим круглым боком и приветливо улыбнулся.
– Синьор Влад? – сладко произнес он. – Я – майор полиции, который звонил вам примерно час назад. Речь идет о вашей бывшей жене.
– А, – коротко отреагировал Влад, и некоторое оживление появилась в его глазах. – Я понял. Проходите, господа.
Пат упоминала, что ее предыдущий муж был богатым человеком, но я не ожидал, что настолько. Квартира, в которой мы оказались, скорее напоминала дворец, нежели обычное жилье. Большая прихожая была отделана деревом, а камин украшен мраморным порталом. Комнаты были огромны, богато и даже пышно обставлены, повсюду висели картины, стояли скульптуры. Мы прошли через целый ряд таких комнат, пока не оказались в кабинете, как его назвал сам хозяин. Он предложил сесть в кожаные кресла, и, следуя тому, что сам Пино присел на самый краешек, я сделал то же. Было видно, что майор потрясен.
Я тоже был неприятно удивлен. Вряд ли Пат могла увлечь роскошь, тем более что она уже жила в подобной обстановке, но изменить среди всех этих гобеленов и золота, как мне представилось, любому было бы проще, чем в безликой квартире – здесь все было немного не по-настоящему, как в декорациях. Потом я еще подумал, что бывшие супруги могут сразу перейти к делу, ведь они хорошо знают друг друга. Во всех смыслах.
Пока я предавался этим нелепым и грустным размышлениям, Пино приступил к беседе. Назвать это допросом язык не поворачивался – Джузеппе вел себя как на приеме у понтифика.
– Скажите, – осторожно начал он, – как давно вы видели свою бывшую жену в нашем замечательном городе?
– В Риме? –