наказывали. Макс забился в угол, обнял колени, пытаясь сохранить остатки тепла. Зубы выбивали неудержимую дробь. «Зачем я прицепился к писцу, что теперь будет со мной, почему я не могу промолчать и быть в стороне, все время надо влезть в самое месиво!»
Жрецы точно не будут с ним церемониться, сразу казнят без суда или вообще про него забудут, тогда он умрет от голода и никогда не сможет вернуться домой, к родителям. Наверное, они уже в Москве. Конечно, мама заставила всю полицию Египта прочесать пирамиды, но как они могли найти его, если он застрял в четырнадцатом веке до нашей эры.
Время остановилось. Макс не понимал, как долго он пробыл в заточении, несколько часов или, может, уже сутки. Постепенно задремал. Ему приснился волшебный город среди скал, спокойные, улыбающиеся лица. Навстречу идет женщина, очень красивая, ее лицо кажется знакомым, силится вспомнить, где он ее видел. Она произносит тихим мелодичным голосом: «Я жду тебя». Он это тоже слышал. Она протягивает ему тонкую руку, украшенную браслетами и кольцами. Он тянется к ней…
– Вставай, шакал! – Макса дернули вверх.
Детина-надзиратель потащил мальчика из клетки. Второй стражник, такой же верзила, освещал факелом длинный коридор подземелья. Подошли к еле заметной двери в стене, за ней – узкая лестница. Наверху пленника втолкнули в просторный холл с колоннами по периметру. На стенах горели факелы, в узкие окна под потолком лился малиновый свет заката. В огромном зале царил полумрак. Спиной к ним стоял жрец мер и смотрел, как солнце посылало последние лучи. Он сделал знак рукой и стражники вышли.
– Ты опять смущал людей? – голос раскатился по залу. Жрец не повернулся к Максу.
– Нет, я спросил писца, есть ли разница между магическими заклинаниями для бедных и богатых, и кому жрецы помогают в загробном мире – богатому убийце или честному бедняку.
– Твоего ли ума это дело? На протяжении многих веков жрецы помогают умершим пройти суд всевидящего Осириса. Ушедшим душам нужна поддержка там, в судилище, поэтому родственники и обращаются к жрецам, постигшим таинства вселенной, единственным, кто может оказать последнюю помощь. А ты лишаешь их надежды.
– Я хочу справедливости.
– Ты слишком мал и не образован, чтобы судить о ней. Ты даже не видишь разницы между Амоном и Атоном.
– Ну, может, эти два бога и одинаковы для меня, но не такой уж я и необразованный. Поверь, господин, кое-что я знаю больше твоего.
– Ты дерзишь? – интонации в голосе выдали негодование жреца мер, но он по-прежнему наблюдал закат солнца.
– В каждом моем слове ты видишь то насмешку, то оскорбление. У меня и в мыслях этого нет. Просто, несмотря на мой возраст, я знаю математику, геометрию и астрономию лучше тебя.
Жрец мер проводил взглядом последний солнечный луч, на землю опустилась темнота. Он повернулся к Максу, на его худом лице с впалыми щеками играли отблески пламени факелов.
– Если это пустое хвастовство, ты умрешь жестокой смертью за оскорбление жреца вездесущего Амона-Ра. Завтра проверим, на что ты способен.
Он