опять захотел? А, ну, живо иди, а то снова в чулане запру, – пригрозила сестра и капризного малыша словно подменили. Ор моментально стих, в доме наступила тишина и какой-то порядок.
Второе чумазое создание, именуемое Петькой, принесло ведерко воды к рукомойнику. Дети по очереди шумно умылись, и по завершении этой очистительной процедуры явили миру свои посвежевшие лица.
Дмитрий Кириллович смотрел на ребят и поражался, с какой настойчивостью в каждом из них повторились черты лица Ивана. «Яблоки от яблони не далеко катятся», – невольно всплыла в голове народная мудрость, от чего на душе стало как-то грустно.
Тем временем, дети довольно слаженно готовились к трапезе. Сначала они по очереди выбирали с полки глубокие тарелки и подходили с ними к своему старшему брату. Тот, ловко орудуя большим половником, наливал каждому его порцию горячих щей из большой кастрюли. Получив её, малыши медленно отходили к столу, стараясь не плеснуть супом на пол, садились и, начинали кушать, практически не обращая больше никакого внимания на наблюдавшего за ними маленького гостя. Неведомым образом на столе оказалась широкая тарелка с горкой нарезанного черного хлеба и литровая банка густой деревенской сметаны. Каждый черпал из неё большой ложкой, половину вываливал себе в суп, а вторую аккуратно размазывал по хлебу. Во всем их слаженном действии заключалась какая-то магия. Они без слов понимали друг друга и, как муравьи, исполняли всё четко по какому-то заранее определенному плану.
«Что-то из них потом будет? – думал Дмитрий Кириллович, – Что им тут уготовано, в этом умирающем, всеми забытом селении, где ничего нет, кроме леса, где магазин и тот скоро закроют? Как они будут жить дальше? Что делать? Как станут получать образование? И получат ли его вообще? И кем вообще станут, если сумеют выжить в этом убогом месте рядом с непонятным логовом, какого-то неизвестно зверя?»
* * *
Запыленное кухонное окно выходило в сад. Дмитрий Кириллович смотрел на зеленую листву раскидистых яблонь и размышлял о судьбах человечества. Неожиданно в ход его мыслей ворвался механический рокот мотора. Казалось, он вынырнул прямо из-под земли, как железный кол, столь несуразным и лишним, явился этот звук, разорвавший гармонию жизни. Возле самого дома он прекратился. Хлопнули дверцы. Кто-то подошел к калитке, открыл её, затем решительно взошёл на крыльцо и, откинув в сторону входную дверь, зычно гаркнул на весь дом:
– Клара, ты, дома?
Не получив ответа, он тяжело зашагал прямо к кухне и без церемоний явил себя в дверном проеме, заполнив своей мешковатой, темно-серой милицейской формой практически все прямоугольное пространство.
– Обедаете? – обвел сидящих за столом маленькими колючими глазками.
– Здравствуйте, дядя Сережа, – почти хором ответили дети.
– Здрасте, здрасте, – вытолкнул через пухлую губу грузный, пузатый человек с капитанскими погонами на плечах, снимая фуражку и обтирая пот с розовой, овальной лысины, обрамленной