.

mphasis>

      Одинокий всадник мчался по ночной дороге, с хрустом ломая подмёрзшую грязь. Его плащ, сбившийся на бок, хлопал на ветру, точно парус на ботике.

      Миновав вырубленную рощу, наездник уверенно свернул с широкой дороги, что вела на Париж, и устремился по узкой просеке, где в конце маячило очертание церкви. Это местечко называлось Исси-ле-Мелино. Без труда найдя в безлюдных тёмных улочках нужный ему дом, незнакомец спешился и решительно забарабанил в дверь.

      На шум явился слуга.

      – Срочное донесение из Варшавы для Его преосвященства! – запыхавшись, выпалил гость, протягивая бумажный свиток.

      И тут же был принят в объятия спящего дома.

      Дом был загородной резиденцией кардинала Флери – негласного правителя Франции. Сам король молодой Людовик XV делами заниматься не любил. И доверял управление страной кардиналу, питая к нему безграничное доверие.

      Флери на ту пору было восемьдесят лет, но старик обладал ясностью ума и свежестью памяти лучше иного юноши. А его мудрости и расчётливости мог позавидовать опытный дипломат.

      Слуга осторожно проник в спальные покои хозяина:

      – Ваше преосвященство. Гонец из Варшавы со срочным донесением.

      Очевидно, новости из Польши были нынче чрезвычайно важны, так как, услышав сообщение, Флери тут же поднялся. Без лишних слов позволил облачить себя в халат и усадить в кресло, приказав впустить гонца.

      Тот, припав на колено, целуя кардиналу руку, вручил опечатанный свиток и коротко сообщил:

      – Король Август скончался.

      Флери коротким жестом отослал посыльного прочь, сорвал печать со свитка и погрузился в чтение. Ознакомившись с посланием, распорядился:

      – Секретаря!

      Флери аккуратно поставил оттиск перстня на смоле только что запечатанного письма:

      – Итак, исполнительная власть в Польше временно в руках примаса Потоцкого.

      – Его русское происхождение, наверняка сыграет немаловажную роль в том, чья именно креатура будет выдвинута на престол, – заметил секретарь.

      – Патриотические чувства – безусловно, важная часть человеческой натуры, но золото – всегда более веский гарант, – мягко парировал Флери, – Поэтому, подготовьте деньги. И немедленно оправьте гонца в Варшаву. Да не скупитесь! Пусть это письмо он передаст вместе с деньгами нашему посланнику при польском дворе. Короля в Польше выберет шляхетство. А выберет оно того, кто угоден Франции.

      Тот покорно принял свиток. Тем временем кардинал скрепил печатью второе письмо:

      – А это перешлите Лещинскому; пусть наш дорогой тесть готовится надеть на голову утерянную корону.

      Санкт-Петербург

      Рыцарская Академия (бывший Меншиковский дворец)

      Солнце будто не желало вылезать из-под облачного одеяла – то выглядывая, то снова кутаясь в него. Об его пробуждении можно было лишь догадываться по робкой позолоте, едва тронувшей поверхность Невы.

      Наконец, одинокий луч выбился из небесной перины; сладко потянувшись, спросонок ткнулся шальным солнечным зайчиком в окна бывшего Меншиковского дворца.

      Василий Мúкуров невольно прикрыл ладонью глаза. Он сидел, забравшись с ногами на широкий подоконник, и всматривался в пейзаж за окном. Пришвартованные барки хлюпали носами, тычась в дощатый пирс. Недавно сооружённый наплывной мост величественно дремал, сдерживая тугие всплески набегающих волн.

      А на том берегу в глубине деревьев, подёрнутых полупрозрачной, как шифоновая косынка, зеленью поблёскивали кресты Исаакия Долматского.

      Василий вытянул вперёд руку, оттопырив большой палец, и, прищурив глаз, совместил его со шпилем адмиралтейской башни. Поворачивая палец то в сторону, то вверх, что-то усердно прикидывал в уме. Затем схватил грифельную доску и стал писать. Сперва перекрещенные линии, затем цифры и следом – формулы и расчёты.

      Скрип мела по грифельной доске гулко звучал в тишине комнаты, скромная обстановка которой была рассчитана на пятерых обитателей. Четверо из них мирно спали в кроватях. У каждого рядом с кроватью на стуле висел отутюженный кафтан тёмно-зелёного сукна с алым подбоем и золотым позументом по борту. А так же лосиного цвета суконный камзол, рубашка и панталоны. Чёрная треугольная шляпа с кокардой из белых шёлковых лент. На полу стояли начищенные прислугой башмаки со штиблетами (особый род голенищ, покрывавших ноги от ступни до колена и застегивавшихся на пуговицы). Обитатели комнаты были кадетами первой в Петербурге Рыцарской Академии.

      Мел под нажимом руки издал противный скрежет и раскрошился. Пробудившийся от этого звука Иван Лопухин приподнял с подушки вихрастую голову.

      – Микура? …И чего тебе, лешему, не спится? До подъёма ещё далеко?

      Василий вытянул палец, прищурился и убедительно сообщил:

      – Ровно три минуты.

      Лопухин фыркнул и затрясся от смеха:

      – Твой