туда. Быстрее, конечно, было бы добраться через сток, но мы пойдём пешком. Эти, на жёлтой, могли удалиться только под землю, иначе бы мы их увидели, хоть и издалека. Почти под самой площадью есть отворот в тупиковый рукав. Там тоже маленький причал и вертикальный колодец со скобами, по которым можно вылезти наружу, сдвинув железный люк. Очень удобно выводит прямо в заросли розовых кустов в заднем дворе старого музея. Мы мимо таких отворотов много раз проплыли, только ты не заметил, потому что не знал. Это я к тому, что, если поплывём в сток, рискуем с ними столкнуться. Свою тяжелую лодку они будут разгружать долго. А наш ящик придётся оставить, только бы его никто не стащил…
– А что там всё же лежит? – Вилле взялся за весло.
– Мука.
– Мука?
– Да, пшеничная мука. А ты про что думал?
Вилле улыбнулся.
– Что-нибудь таинственное. Необычное. То, что стоит того, чтобы тащить его, ломая себе спину и руки, по такой жаре…
– Фантазер, – тоже улыбнулась Сенджи. – Тут все прозаичнее – просто мука. Однако она очень нам нужна. Моему дому, который за Стеной. Надеюсь, я всё же смогу тебе его показать.
Их серая лодка, направляясь к причалу, проплыла мимо решётки на противоположной стороне – здесь замок висел. Он мокро блестел, будто его касались влажными от воды руками, и Вилле увидел ещё один жёлтый развод на внутренней темнеющей стене. Сенджи права: те люди воспользовались стоком. Должно быть, их лодка была не только перегружена, но и шире по габаритам, потому и задевала камень бортами. Но почему люди не озаботились тем, чтобы стереть за собой следы? Подведя лодку к длинному ряду пришвартованных посудин чистильщиков (у них и правда на корме располагалось громоздкое сооружение, напоминающее цилиндр с рычагами – движок), таких же серых и облезлых, Вилле выбрался на дощатый настил и неумело начал привязывать веревку к колышку. Грести-то он обучен был, а вот вязать узлы – не очень, и Сенджи, убрав фонарь с носа в мешок и прикрыв ящик с мукой грязной ветошью, валявшейся на дне лодки, вылезла тоже и помогла. Она не насмешничала и не язвила, напротив, доброжелательно показала, как завязывается самый простой морской узел, и Вилле подумал – «друзья», а потом – «дедушка», и ему стало очень тоскливо. Очень плохое было в словах Сенджи о том, что гвардия покрывает неких пропагандистов-поджигателей. Верить в подобное было страшно. Наверное, и в самом деле сначала следовало бы пробраться с Сенджи за Стену.
– Пойдём, – протянула она ему руку.
В путешествии по этим неуютным стокам Вилле и забыл, какой город яркий и нарядный. Особенно яркий сегодня – весь в трепещущих на фонарных столбах лентах и гирляндах, в тёплом мраморе увитых зеленью дворцов, в разноцветном мельтешении толп. Прилегающие к главной площади улицы были запружены народом. Поднявшись по ступеням, выводящим на набережную, и миновав плотный ряд кипарисов, скамейки, фонари и клумбы, двое спутников влились в одну из таких человеческих рек – она начиналась на другой стороне