пятна, испещрившие картину. И хотя восторженные возгласы «продивнутой» публики не стихали, Лекси как будто выгорала изнутри. А теперь она не может взять кисть и начать писать. Просто не может. Иногда Лекси думала, что это Бог наказывает ее теперь… За что? За предательство. Да, она предала саму себя, предала свою клятву. Оставалась маленькая надежда, что такие родные ей места исцелят ее. Во всяком случае, Лекси Стоун на это очень надеялась.
Начал накрапывать мелкий дождь, со стороны океана надвигался шторм. Лекси плотнее запахнула куртку цвета хаки и зашагала к своему коттеджу.
6
Всю ночь с пятницы на субботу над Уотерлейсом бушевал шторм. Волны с бешенством обрушивались на берег, норовя сорвать с якорей катера и яхты у причала. Дождь лил почти всю ночь. Возвращаясь к себе, Питер здоров промок. Приняв горячий душ, он улегся в кровать. За окном бушевала непогода – деревья гнулись под порывами океанского ветра, накренялись и скрипели. В открытую форточку Питеру было слышны удары волн о берег. Бах-бах. Запах свежей, мокрой хвои наполнил коттедж. Сон все не шел. Сквозь гнущиеся ветви Питер видел отблески света в коттедже напротив. Его нежданная соседка тоже, видимо, не спала. Питер мысленно вернулся к утреннему разговору. Она молода, лет двадцать пять, двадцать семь, красива. Что она делает в такой глуши? «Тебе задают этот вопрос постоянно», – одернул он себя. «Со мной другое дело, – сам себе возразил Питер, – мистер Ходжес вряд ли попал бы в этот коттедж, если бы его жизнь круто не изменилась.» Изменилась навсегда. Питер не мог до конца себе признаться, что то счастье, которое подарили ему эти несколько недель в Уотерлейс, явились результатом огромной трагедии. Его личной трагедии. Питер не раз уже размышлял над этим. Сегодня он вновь побывал в церкви над обрывом. Церкви Св. Эдварда. Стоя перед дверьми церкви Питер слышал удары волн о прибрежные скалы, шум океанского прибоя. Наконец он шагнул внутрь. Тишина, царящая в церкви поразила его. Будто он внезапно оглох. Питер неуверенно прошел между рядов со скамьями и сел. Питер размышлял о том, как причудливы дороги Судьбы. «О бездна богатства и премудрости и ведения Божия! как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!», – пришло на ум Питеру выражение из Библии. Питер отдавал себе отчет в том, что если бы он не услышал из уст Дирка Майерса приговор, то провел бы всю оставшуюся жизнь в щумном и гудящем, как огромный муравейник, городе, занимаясь делом, которое не приносит удовольствия, окруженный людьми, с которыми он не чувстовал близость. Жизнь удобную и сытую. В ней нет места переживаниям и стрессам, все расписано на много лет вперед, дорога к Смерти длинная, ровная, как хайвэй. Но в этой жизни нет места и чувствам. Может быть, Господь посылает весть – хорошую или плохую – когда человек совсем запутался, свернул с предначертанной ему дороги. Питер никогда не был фаталистом, но размышляя над тем, что произошло в последние